Дорога пряности

Однако расспросы только испортят приятное мгновение, а они случаются между нами так редко, и они так ценны, что я не могу их развеять. Поэтому я молчу, и по равнине разносится лишь музыка. Звезды над нами, на пурпурном небосклоне, становятся ярче, и день наконец уступает место ночи.

20

Желтые дюны Поглощающих песков неожиданно вздымаются из земли прямо впереди, перетекают, насколько хватает глаз, совершенно одинаковыми волнами.

Остановившись перед ними, мы опускаемся на колени в тени большого валуна для чайной церемонии. Знакомое действо помогает мне немного успокоиться, оно напоминает о доме и семье – обо всем, что я изо всех сил стремлюсь спасти.

Таха разводит небольшой костер и ставит на него полный чайник. Пока вода закипает, Таха растирает в ступке мисру, высвобождая ее загадочный аромат. Я готова уловить нотку горечи, но отчасти все же надеюсь вдохнуть тот приятный запах, как в день, когда мы с Тахой сразились. Но вместо этого чувствую яблочную шишу, песок и дерево. Афир.

Пораженная, я отвожу взгляд от Тахи, смотрю в туманную даль. Какое бы утешение ни принес мне этот бесподобный аромат, оно мимолетно. Когда Таха наливает всем по чашке, запах усиливается, а с ней и моя тревога – десятикратно. Вдруг я опоздала, вдруг Афира и наш народ уже не спасти? Вдруг все усилия будут напрасны? А если нет, тогда почему Афир так долго нас мучил? Брат, которого я знаю и люблю, не способен на такое. Но он смог бы.

Держа чашку дрожащими руками, я пью чай, и он, как всегда, горчит. Странно, но это дарит мне облегчение. По крайней мере, в моем мире осталось что-то неизменное.

После церемонии Таха уходит помедитировать. Реза излагает наши успехи в письме Совету, которое затем отправит с почтовым соколом. Амира, словно комар, вьется у локтя Резы, пристально наблюдая за порханием пера.

– Не говори им, что я здесь, пожалуйста? Родители думают, что я отправилась к оазису Жофаль.

Реза с ворчанием отворачивается:

– Пошла вон, мелкая.

Она бросает умоляющий взгляд в мою сторону, но я не в настроении защищать ее и не хочу раздражать Резу. Они с Тахой довольно близки, чего стоит ожидать от кузенов, но я не собираюсь давать лишний повод из мести доложить о моей связи с Кайном.

Вместо этого я безразлично смотрю на Таху. Он застыл между своим белым жеребчиком и черным соколом, сидящим на ближайшем валуне. Вести наш отряд через Пески – задача не из легких, и я хотела бы как-нибудь помочь. Мне ненавистно, что лишь лазутчики знают дорогу, но я не настолько горда, чтобы не увидеть иронию: именно так они, должно быть, себя чувствовали, когда я отказалась раскрыть, где Афир, – до того, как поняли, что я и сама ничего не знаю.

Подумав об этом, я поворачиваюсь к Кайну. Джинн сидит скрестив ноги на валуне и ест последнюю сливу из тех, что припасла с собой Амира.

– Куда мы сначала отправимся в Алькибе? – спрашиваю я его.

Кайн отправляет косточку в рот, сок стекает по острому подбородку.

– Нужно будет проехать через Башталь в город Таил-са, – невнятно бормочет джинн. – Там Афир встретился с посредником повстанцев, рыбаком, который познакомил его с Фаридой. Мы тоже с ним встретимся.

Я хожу перед ним туда-сюда.

– Мне нужно больше подробностей. Как Афир вышел на этого рыбака? Когда…

– Собираемся, – перерывает меня Таха.

Кайн, подмигнув, бросает чистую косточку за плечо и слизывает сок с нижней губы.

– Просто следуй за мной, Гроза. Я не уведу тебя с пути.

Я стискиваю кулаки. Да, конечно, следуй за нечестивым джинном, который целиком и полностью заинтересован в собственном путешествии по Алькибе. Что еще я могу сказать перед лицом столь бесстыдной лжи? Ничего, лишь приказать ему избавить меня от своего проклятого общества. Когда он возвращается в клинок, я иду к остальным, уже собравшимся возле Тахи. В покрытых шрамами руках он держит моток веревки.

– Пересекать Пески учатся на собственной шкуре. Когда я готовился стать лазутчиком, меня водил отец. – Таха смотрит в мою сторону. – Теперь я поведу вас. Мы будем двигаться один за другим, протянув эту веревку, чтобы никто не сбился с пути. Если кто-то все же собьется, никто не должен за ним броситься. Ясно? Здесь либо отпустить несчастного, либо обречь на гибель еще и себя. – Таха ждет, пока каждый из нас мрачно кивнет. – Хорошо. Ступайте за мной шаг в шаг, Имани, Амира. Держитесь за веревку и не останавливайтесь. Безопаснее всего пересечь Пески за одну попытку. Не разговаривайте, иначе отвлечетесь от единственного, на чем вы должны быть сосредоточены. От этого. – Таха поднимает веревку. – И ни при каких обстоятельствах не поддавайтесь на иллюзии Песков, какими бы настоящими они ни выглядели, ни ощущались, ни звучали. Это лишь иллюзии, они жестоки и пытаются вас увести прочь.

Таха заканчивает отрезвляющую речь, и мы расходимся к своим лошадям. Таха бросает мне край веревки, я ловлю и передаю дальше, Фей и Амире, которая с угрюмым лицом сидит в седле, и они перебрасывают веревку Резе, замыкающему шествие.

Таха поднимает лицо к небу:

– Великий дух, направь меня.

Он касается пятками боков коня, и тот ступает на песок.

* * *