Дорога пряности

Я прижимаю ладони к лицу, беззвучно плача. Амира принимается расхаживать передо мной взад-вперед, под ботинками хрустит песок, и всякий раз, как она проходит мимо, меня касается легкий ветерок.

– Должен быть выход, просто обязан. – Сестра щелкает пальцами. – А как же Кайн? Вдруг он поможет.

– Нет, – хриплю я. – Я пыталась его призвать, но Пески гневаются. Наверное, чары чуют, что я тайком несу чудовище, которое должно быть заперто в Сахире.

Вздохнув, я сквозь тьму тянусь к сестре. Хватаю ее за шелковый подол и притягиваю к себе.

– Прошу тебя, Амира, не надо усугублять. Столько несчастных проводят последние мгновения среди Песков, отчаянно ища спасения и не осознавая, что ходят по кругу. Я этого не хочу.

– Тьфу, да начнешь ты головой думать?! Мы и на четвертушку к смерти не приблизились, а ты уже сдалась! – Амира приседает передо мной на корточки. – Я помню, что в сказке про ученую королеву и ее воробья королева Нуха советует подходить к решению сложной задачи по одному уравнению за раз, иначе запутаешься так, что конца-края не увидишь. Ага! Кстати, об увидеть: первым делом нам поможет капелька света. У тебя в седельных сумках был факел? Раад? Сюда, мальчик!

Сестра отходит, свистом подзывая коня.

– Свет, – бормочу я.

В моей голове вращается скрипучий ткацкий станок стратегии, собирая разрозненные нити, сплетая их во что-то единое, полезное. Воспоминание о тетушке.

«Не знаю, что ты встретишь в пути, но светоч во тьме – вот все, что нужно, чтобы найти дорогу».

Хрустальный фиал.

– Имани, Раад ко мне не идет. Попробуй ты позвать?

Я вскакиваю на ноги:

– Погоди. Вы с королевой Нухой подали мне идею.

– Правда?

Сестра бросается ко мне, а я похлопываю себя по шальварам. Ладонь натыкается на твердый комок, и меня до самой макушки переполняет облегчение. Я осторожно лезу в карман и достаю кожаный мешочек. Нужно лишь развязать шнурок – и высвободить чистый свет. Амира ахает.

– Что это, шар путешественника?

– Лучше. Неугасимый свет. Тетушка его создала, вложив частичку собственной души.

Я поднимаю фиал. Пусть и крошечный, заключенный внутри свет озаряет бескрайнее море дюн, расходящееся от нас во все стороны. И мою умную, храбрую сестру, без которой я бы точно пропала. Она завороженно смотрит на фиал, а я гляжу на нее так, словно вижу впервые в жизни.

– Душа тетушки, – выдыхает она. – Такая прекрасная. Точно лучше шара.

– Да. Она сказала, если заблудишься, высвободи его, он укажет верный путь.

Я вынимаю пробку. С тихим гулом огонек вырывается из фиала, зависает высоко над головой. Даже бесконечно черное небо неспособно удержать его сияние. Это не простой свет, из каждого его лучика сочится душа тетушки. Чуткость, доброта. Надежда. Мгновением спустя он безмятежно плывет по небу.

– Он движется!

Я беру Амиру за руку.

– Да. Он, должно быть, выводит нас из Песков. Поспешим.

Мы взбегаем по дюне к Рааду, забираемся в седло. И даже конь каким-то образом понимает, где спасение. Мне не приходится его направлять, он сам бежит рысью следом за путеводным светом. Мы пересекаем гребни дюн, Амира плачет – и смеется одновременно. Она хохочет и обнимает меня, а я обнимаю ее в ответ.

И мало-помалу всепожирающая тьма остается позади.

21

Мы вырываемся из Поглощающих песков так же внезапно, как в них попали, окрыленные даже больше, чем если бы вернулись в отчий дом спустя вечность. Последняя дюна переходит в небольшую песчаную гряду, и ночь в мгновение ока становится днем. Туман, окутывавший мой разум, рассеивается, даже жара становится не такой страшной. Я мысленно возношу благодарственную молитву духам и тетушкиной прозорливости.

– Она вывела нас в Алькибу, а не домой, – замечает Амира, когда мы выходим на незнакомую равнину, обрамленную каменистыми холмами.

– Она направила нас на верный путь. – Я обвожу взглядом поросшую кустарником землю. – Нам суждено здесь оказаться.

В королевстве Алькиба, о существовании которого я каких-то пару месяцев назад и не подозревала. Оно не так уж отличается от Сахира, по крайней мере пока, но достаточно, чтобы я осознавала, как ступаю по той же земле, где в этот же самый миг может находиться мой брат.

В небе над нами раздается крик сокола. Позади тетушкиного неугасимого света парит Синан. А значит… Я оглядываюсь на три фигуры, бегущие к нам. Первый – Таха. Я спрыгиваю с седла и помогаю Амире спуститься.

– Вы выбрались, – выдыхает он, когда, запыхавшись, останавливается возле нас.

Таха весь раскраснелся от жары, кожа покрыта бисеринками пота, в морщинках вокруг глаз отпечаталось беспокойство. Он похлопывает меня по руке, и я отвечаю недоверчивым взглядом.

– Вы выбрались, – повторяет Таха и кивает, будто никак не поверит, что мы не мираж. – Я рад.

Я стараюсь не выдать своего изумления. Реза и Фей топчутся у Тахи за спиной и таращат глаза, обрамленные грязными полосами.

– Как? – хрипит Реза. – Я видел, как ты свернула с пути, Имани.

– А ты побежала за ней, – говорит Фей Амире.

– Я кричал, чтоб вы остановились, – отстраненно бормочет Таха, словно вспоминая нечто ужасное.