Дорога Смерти

— Значит, мы, — медленно проговорил Ныряльщик, — воюем на стороне сил Грани? Курвова могила!

— Разве ты предал государыню, узнав, что она не человек, милый мой Зезва?

Ныряльщик опустил глаза.

Снежный Вихрь осторожно прикрыл за собой двери, смутной стремительной тенью скрылся за колонной. Прошедший мимо опочивальни патруль ничего не заметил; глухо переговариваясь, два Телохранителя прошли дальше по коридору. Снеж услышал, как один из солдат ругает "проклятого интенданта", чтоб у него, "чантлаха, причиндал отвалился". Второй солдат согласился, помянул нехорошо маму и бабушку достойного офицера службы снабжения, и часовые скрылись за коридором. Наконец, голоса стихли, и Снеж так и не узнал, каковы были на ощупь "сиськи трактирщицы". Рвахел привычно поиграл ножами под плащом и неслышно пошел в противоположную сторону. Он улыбался. Зачем он прячется? Если бы человеки увидели его, то просто бы посторонились или даже отдали честь. Рвахел с Хребта на службе человеков. Правда, во всем дворце наместника Вожа Красеня лишь несколько человек знают, кто такой на самом деле молчаливый телохранитель королевы. Улыбка Снежа стала еще шире. Служил же он уже кудиан-ведьмам. Кудиан — ведьмы… Шорох заставил восьмирукого замереть. Колокольчиками запели ножи. Широкая лестница, по которой он спускался, тускло освещалась двумя факелами. Фигура в плаще, что преградила дорогу, сделала шаг вперед.

— Убери ножи, рвахел.

Снеж вздрогнул, узнавая голос. Зезва по прозвищу Ныряльщик. Восьмирукий спустился еще на две ступеньки. Зезва откинул капюшон.

— Ты под иллюзией, конечно, — насмешливо уточнил человек. — Хотя золотистые глаза не скрываешь. Намеренно, надо полагать. И как, пользуешься успехом у девок?

Снежный Вихрь молчал.

— Впрочем, — продолжал Ныряльщик, — я знаю, каков твой настоящий облик.

Снеж молчал.

— Может, выйдем на воздух? — предложил Зезва. — А то душновато.

— Зачем? — подал наконец голос рвахел. — Я и здесь тебя прекрасно слышу. И вижу.

Зезва не стал спорить. Некоторое время он молчал, глядя, как чадит на стене умирающий факел.

— Часовые скоро вернутся, — напомнил Снеж.

— Вот и я о том же, — повернулся Ныряльщик. — Ты же не думаешь, что я устроил тебе во дворе засаду.

— Если бы ты хотел просто поговорить, то ждал бы за пределами дворца. Незачем было выслеживать меня в этих коридорах, человек.

Зезва вздрогнул.

— Верно. Но я проводил Аинэ и…

— Аинэ твоя возлюбленная, не так ли?

Ныряльщик вспыхнул. В золотых глазах Снежа играла улыбка.

— Почему вы, человеки, стыдитесь своих чувств? Почему оставляете в далеком детстве настоящие переживания и порывы? Или по мере взросления в ваших душах умирает искренность?

Теперь уже Зезва молчал, отвернувшись. Едва слышный звон под плащом Снежа словно напомнил ему, что пора идти. Он молча пригласил рвахела идти вперед. Восьмирукий пошел вниз, не оглядываясь.

В полном молчании они спустились во внутренний дворик, проследовали мимо вытянувшихся часовых, и скрылись за окованными железом воротами дворца гамгеона. Дежурившие за стеной солдаты хмуро посторонились. Снеж чувствовал их неприязненные взгляды. Один из арбалетчиков пробормотал сквозь зубы ругательство.

Хотя днем прошел небольшой дождь, к вечеру прояснилось, и звезды холодно и надменно светили с черного, бездонного неба. Темные, притихшие улицы Цума жили собственной жизнью: шорохи, возня, странные приглушенные голоса и какой-то сдавленный хрип, словно кашляет неведомое чудище, подхватившее насморок. Крикнула прилетевшая с окраины сова, раздался шум крыльев. Снежный Вихрь насмешливо взглянул на напряженно всматривающегося в темноту человека.

— Успокойся. Ночники спят.

— Откуда ты знаешь? — огрызнулся Зезва.

— Знаю.

Снеж облокотился о стену обшарпанного двухэтажного дома с едва различимой в темноте надписью. Но восьмирукий видел в темноте, как кошка и легко прочитал нацарапанные углем руны: "Здесь живут солнечники". Презрительно скривил губы. Ущербные душой человеки.

Зезва Ныряльщик огляделся, и, окончательно успокоившись, стал перед рвахелом, спиной к темневшей размытым пятном Площади Брехунов.

— Что тебе нужно от меня? — бесстрастно спросил Снеж. — Не трону твою возлюбленную, если тебя это волнует.

— Нет, — голос человека чуть дрогнул. Снеж удивился. Похоже, этот двурукий и вправду неравнодушен к девушке по имени Аинэ. Надо же. Похоже, воспитавшая его лайимар непостижимым образом сумела вложить в него нечто большее, чем фальшивые человековские качества. Что ж, тем лучше.

— Кто тебя нанял? — спросил Ныряльщик.

Прежде чем ответить, Снежный Вихрь некоторое время перебирал пальцами рукояти ножей.

— Странно, человек. Не так давно, рядом с этим местом ты вместе со своими друзьями стоял на улице и был точно так же напряжен, как и сейчас. Я помню твое лицо, помню лица твоих товарищей…

Зезва отступил на шаг, его рука медленно поползла к рукояти меча. Снеж поднял руку.

— Спокойно, рыцарь. Я смотрел на вас сверху… Еще миг, и ты был бы мертв. Но благодари Атери — Цветок Эжвана — за то, что остался жив.

Ныряльщик молча слушал рвахела, чуть сгорбившись.