Дорога солнца и тумана

– Мы можем что-нибудь придумать. – Он обладал поразительной способностью читать меня как открытую книгу, настраиваться на частоту моих мыслей. – Многие люди живут далеко друг от друга, в разных странах, но сохраняют близкие отношения.

– Да, но они не прочные. – У меня упало сердце. Не на это я надеялась. Я знала, как все случится. Ведь он сказал с самого начала, что никогда не попросит меня остаться, и все равно у меня внутри все горело и тосковало.

– Родел. – Джек взял меня за подбородок и посмотрел своими голубыми глазами. – Я не готов тебя отпустить.

– Я тоже не хочу, но я лучше попрощаюсь с тобой сейчас, чем через год или через два, когда мы устанем от большого расстояния между нами. Когда телефонные звонки, видеочаты и редкие встречи перестанут приносить нам радость. Сначала все будет нормально. Это смягчит разлуку. Но мне не нужно нормально, Джек. Нормально – это обычная, ординарная жизнь. А ты… – Я с тоской дотронулась до его щеки. Мне так много хотелось ему сказать. – Ты и я… у нас все слишком огромно, слишком великолепно, чтобы встроиться в рамки ординарного. Я люблю тебя, Джек. Это большая любовь. Огромная. Я не могу запихнуть ее в письмо или эсэмэску. Для меня это ненормально. Мне нужно все или ничего.

На его мужественном лице вспыхнула гамма разных эмоций. Гордость. Радость. Боль. Потрясающая нежность. Он накрутил на палец прядь моих волос и грустно улыбнулся.

– Я всегда знал, что ты девушка с характером.

– Я с характером? Куда мне до Гомы. – Мне хотелось рыдать, но я не могла себе это позволить. – Вон, сегодня ночью твоя бабушка отстрелила парню яйца.

Джек захохотал, искренне и неуемно. Для меня это были волшебные, родные звуки.

– У Гомы сняли отпечатки пальцев, потом ее сфоткали и отпустили, – сказал он. – Труп К. К. нашли в канаве. Она заслужила медаль за то, что освободила землю от этого мерзавца.

– Я рада, что его больше нет. Теперь мы все можем спать спокойно.

– Все уже отправились спать – Гома, Схоластика, Бахати. Ты тоже притворись спящей.

– Это еще зачем?

– Чтобы я отнес тебя на руках наверх, как в тот раз.

– Так я и знала! Ты догадался! – Я закрыла лицо руками. – Неужели это было так очевидно? – Я посмотрела на него сквозь пальцы.

– Абсолютно. – Он подхватил меня на руки и остановился возле двери, чтобы я выключила свет на террасе. – Ты просто бросилась на меня. В ту ночь с гиенами ты довела меня до безумия, потому что стояла в муумуу на фоне рассвета, и я видел все твои прелести. Ты строила мне глазки над бельевой веревкой. Приставала ко мне в амбаре. – С каждой ступенькой он увеличивал свой список. – Целовала меня до потери рассудка. Упала у моих ног…

– Я поскользнулась! Я упала носом в грязь.

– Вот я и говорю. Ты упала у моих ног, сбросила в палатке свой топик, сверкнула сиськами…

Я заставила его замолчать поцелуем. О, я хорошо знала, как заглушить его слова. А потом я изловчилась и сумела довести его до совершенного безумия.

Глава 22

Время. Чем меньше его остается, тем более бесценным оно становится. Каждую минуту, проведенную с Джеком, я нанизывала на нитку, словно жемчужину в ожерелье. Гома застала меня утром возле двери, когда я с дымящимся кофе в руке смотрела, как Джек работает в полях. Гома знала, что мы держались за руки под столом, что наши глаза говорили слова, которые никто не слышал, кроме нас, что мы исчезли на несколько часов и вернулись с соломинками, застрявшими в волосах. Она сняла белье с моей кровати, выстирала простыни и убрала их в бельевой шкаф. Мне больше не надо было пробираться рано утром в свою спальню.

Прибыли новые очки для Схоластики, но она не хотела расставаться с очками Мо. Наконец Гома сдалась и записалась на прием к доктору Насмо – на этот раз, чтобы вставить новые линзы в оправу моей сестры.

– Она останется у меня, – объявила Гома, положив трубку.

– Кто? – Джек вытер руки и сел за стол.

Время ланча – работать под солнцем было слишком жарко. Это означало большой перерыв, и Джек знал, как им распорядиться. Он одарил меня дьявольской усмешкой, заставившей мой пульс учащенно биться.

– Схоластика. Я оставлю ее. – Гома налила себе воды в стакан и с вызовом посмотрела на Джека.

– Оставишь? Ее? – Джек положил вилку. – Она тебе не Аристутль, которого ты можешь держать в ящике. Ей нужна школа, нужны друзья, с которыми она будет играть, короче, соответствующая среда. Ведь Родел обещала Анне, что отвезет Схоластику в Ванзу.

– Вы действительно хотите отвезти ее в Ванзу? Вы сами видели, какие там условия. Ее отец тоже не хотел, чтобы она там жила. Он строил в Ванзе дом, чтобы она могла ходить в школу в приюте, но вечером возвращаться домой. Вот пока он не объявится, я оставлю ее у себя. Сейчас для нее нет места лучше. Она учит алфавит, бегает с лошадьми и телятами, все время на воздухе, у нее хорошая еда и спокойный сон. Я уже говорила с Анной. Она все еще ищет возможность прокормить себя и детей и, пока не устроится, не возражает, чтобы Схоластика пожила у нас.