Дорога солнца и тумана

– Знаешь, что ужаснее всего, что разбивает сердце? – Он сунул руки в карманы, словно не позволяя им коснуться меня. – Не когда с тобой случается что-то плохое, и не когда твоя жизнь оказывается совсем не такой, какой бы ты хотел, и не когда тебя обманывают люди, и не когда жизнь сбивает тебя с ног. Самое ужасное – когда ты не исправляешь свои ошибки, когда тебе на все плевать и ты не пытаешься собрать себя заново из миллиона осколков, которые вопиют и хотят вернуться в единое целое, а ты просто лежишь и слушаешь их хор. Самое ужасное – что ты позволяешь любви всей твоей жизни уйти, потому что можешь оставить свою работу или свой дом и пойти с ней, ведь ты теряешь все, что любишь. Так что я исправляю свою ошибку. Прямо здесь и сейчас. Я пересек полмира и пришел к твоей двери, Родел. Я не могу не любить тебя. И не могу не думать о тебе. И я пришел сюда, чтобы сказать эти слова, потому что я никогда не говорил их, и это терзает мне сердце. Я говорю их не для того, чтобы услышать в ответ такие же слова. Я говорю их не для того, чтобы мы после этого зажили счастливо. Я не знаю, как ты сейчас живешь, вспоминаешь ли обо мне, можем ли мы вернуть то, что было. Я говорю их для себя. Потому что эти слова растут в моей груди, и я должен их произнести, иначе я взорвусь. Я люблю тебя, Родел Эмерсон. Вот ради чего я приехал сюда. Чтобы исцелить свое сердце. Я понимаю, что это эгоистично, бестактно, да просто чистая наглость – явиться вот так к тебе, но я не мог прожить больше ни дня, не видя тебя.

На миг у меня снова перехватило дыхание. Мою грудь переполнял абсолютный, невероятный восторг, и я не хотела с ним расставаться.

– Ты опоздал, – сдавленным голосом проговорила я и, мучительно всхлипнув, уткнулась лицом в грудь Джека. Он обнял меня и прижал к себе.

– Моя подружка мне изменила и не пришла на свидание, – прошептал он, приникнув губами к моим волосам.

Мы как будто вернулись в приют после этих слов и испытали огромное облегчение оттого, что увидели друг друга.

– Кстати, о свиданиях… – Я увидела приближавшегося Джереми и хотела отойти на шаг, но Джек не отпускал меня. – Вот идет мой…

– Хм-м, привет! – Джереми похлопал Джека по плечу. – По-моему, ты обнимаешь мою девушку. – Джереми был бойким парнем, этого у него не отнимешь. И настойчивым.

Джек оглянулся, обнимая меня за талию, и посмотрел на него. Ему не потребовалось ничего говорить. Его сильная, уверенная в себе личность говорила сама за себя.

– Та-а-а-а-ак. – Джереми попятился и вопросительно посмотрел на меня.

– Родел. – Джек пристально глядел на него. – У тебя были какие-то планы с этим джентльменом?

– Да. Мы собирались пойти пообедать. Извини, Джереми. Джек приехал неожиданно.

– Вы встречаетесь? – с наигранной небрежностью спросил Джек, но в его тоне звенела сталь. – У вас что…

– Нет. Не-е-е-ет. – Джереми нервно засмеялся. – Она впервые согласилась. Но, если бы я знал, что ты… э-э… – Он показал жестом на Джека. – Нет-нет.

– Куда же ты собирался вести мою девушку?

– Ну… у реки есть приличный стейк-хаус. Он очень… – Джереми перевел взгляд с Джека на меня и кашлянул. – Очень романтичный.

– Ты зарезервировал столик?

– Хм-м… да. Да.

– Ты не возражаешь, если я тоже пойду?

– Что-что?

– Дело вот в чем, дружище… – Джек наклонился к Джереми и понизил голос. – Родел согласилась пообедать с тобой. Ты, будучи джентльменом, решил отвести ее в хороший ресторан. А я, будучи джентльменом, понимаю, что разрушил твои планы, явившись неожиданно. Я не рассчитываю, что леди вот так просто изменит из-за меня свои планы. В то же время я не хочу отпускать ее от себя. К тому же я ужасно голоден. Самолетная еда не для меня. Вот я и предлагаю всем пообедать. За мой счет.

Джереми заморгал. Потом улыбнулся.

– Что ж, почему бы и нет? Только тут одна загвоздка. – Он показал на свой «мини-купер» и повернулся ко мне. – Как ты думаешь, он поместится в машине?

Джек

Глава 27

Я влюбился в Родел Эмерсон где-то между чаепитием в сердце Африки и безымянной, придорожной забегаловкой с пластиковыми столами и стульями. Может, это произошло, когда она попросила запереть в сейфе ее паспорт и я прочел ее полное имя и фамилию.

Я влюбился в девушку, у которой второе имя Харрис.

Боже мой, я непоправимо, катастрофически влюбился в нее.

Ее обаяние завладело мной незаметно – сначала медленно, а потом обрушилось на меня лавиной, словно тонна кирпичей. Я уж и не помню, когда мне пришло в голову, что ее глаза похожи на гладкие речные камни, которые я собирал в детстве, – темные, дымчатые, с ярким отблеском, они завораживали меня, когда она смеялась, или плакала, или злилась из-за того, что старуха плюнула ей на голову. Они всегда менялись, всегда были другими, то цвета зимних деревьев в сумерках, то будто коньяк, пронизанный солнцем. Глядя на ее девичьи ресницы, черные и длинные, мне верилось, что трепещущие крылья бабочки могут вызвать цунами.