Дорога в небо

After a hundred years
Nobody knows the place, —
Agony, that enacted there,
Motionless as peace.

Weeds triumphant ranged,
Strangers strolled and spelled
At the lone orthography
Of the elder dead.

Winds of summer fields
Recollect the way, —
Instinct picking up the key
Dropped by memory.

***

Сто лет спустя не будет никого,
Кто б этот край узнал.
Страдание, недвижное, как мир,
Творит свой скорбный пир.

Торжествующая линия траура.
Чужеземец изучает заново
Необитаемую орфографию памятников —
Как страну – мертвую бузину.

Летних полей и дорог
Вздохи, инстинкта луч —
Попытка подобрать ключ,
Оброненный памятью.

«An Hour is a Sea…»

An Hour is a Sea
Between a few, and me
– With them would Harbor be

***

Час – это Море
Меж вами и мной —
И Гавань – сей мир чужой.

«An English Breeze…»

An English Breeze
UP with the sun, the breeze arose,
Across the talking corn she goes,
And smooth she rustles far and wide
Through all the voiceful countryside.

Through all the land her tale she tells;
She spins, she tosses, she compels
The kites, the clouds, the windmill sails
And all the trees in all the dales.

God calls us, and the day prepares
With nimble, gay and gracious airs:
And from Penzance to Maidenhead
The roads last night He watered.

God calls us from inglorious ease,
Forth and to travel with the breeze
While, swift and singing, smooth and strong
She gallops by the fields along.

***

Этот ветер был теплый, как море,
Она шла, беседуя с полем,
И шелестели ее ступни,
И деревни сияли вдали.

Историю свою сквозь все долины, —
Всем деревьям – она несла.
Она заставила бумажных змеев стаи —
Идти под парусами.

Снисходительный воздух день послал,
Проворный и яркий, как Бог сказал,
От края до края, как Бог велел, —
Поздней ночью он поит дороги.

Из бесславного покоя нас Бог зовет
Вместе с ветром, певучим и сильным,
Вперед – с вкрадчивым бризом —
Галопом по гладким полям.

«Bless God, he went as soldiers…»

Bless God, he went as soldiers,
His musket on his breast
– Grant God, he charge the bravest
Of all the martial blest!

Please God, might I behold him
In epauletted white
– I should not fear the foe then
– I should not fear the fight!

***

Храбрее всех был он, о Бог,
Солдат – и – маршалов.
И знала я, к нему спеша:
Его мушкет – его душа.

Я не боюсь сражений!
Не страшен вражий сонм!
И в белых эполетах, Бог,
Пусть мне приснится он!

«My Life had stood – a Loaded Gun…»