Дорога в Омаху

— Полагаю, вы ждете от меня глубокого обоснования своего решения, опирающегося на мои расовые особенности, — вроде того, что мы, мол, ниггеры, ухитрились выжить, несмотря на Ку-клукс-клан, лишь потому, что у нас развилось шестое чувство, и вот теперь нас чертовски огорчает, когда правительство ведет себя неподобающим образом. Но это же чистейшей воды вудуизм!

— Разве не красиво говорит этот большой парень? — промолвила миссис Лафферти.

— Подождите, милая Эрин, обсудим это чуточку попозже, — сказала ей Редуинг и вновь обратилась к Сайрусу: — Послушайте, господин наемник, не лучше ли прекратить разглагольствования о расовом чувстве и вудуизме, о котором мне кое-что известно, и прямо ответить на мой вопрос: почему вы остаетесь с нами?

— А это важно?

— Для меня — да.

— Это я могу понять, — улыбнулся Сайрус.

— А я вот ни черта не понимаю! — взорвался Маккензи Хаукинз, разминая пальцами сигарету, прежде чем положить ее в рот.

— Так дайте же джентльмену договорить все до конца, — не сдержался Арон Пинкус. — Если позволите, генерал, я попрошу вас заткнуться.

— Командиры не отдают подобных приказов друг другу!

— Да бросьте вы всю эту дурь! — огрызнулся Арон и тотчас покачал головой, недоумевая, как мог он вымолвить такое. — Боже милостивый, я ужасно сожалею о своих словах, генерал, и прошу прощения!

— Нечего перед ним извиняться! — изрек Сэм и повернулся к Сайрусу: — Мы слушаем вас.

— О'кей, адвокат, — отозвался наемник, глядя на Дивероу. — Вы с леди сообщили что-либо остальным? И если да, то что именно?

— Мы сообщили все, что знали сами, но не «остальным», а только Арону. В число посвященных не вошли ни Мак с его «адъютантами», ни моя мама...

— Почему, черт возьми, вы обошли меня стороной?! — возмутился генерал.

— Нам надо было побольше собрать информации перед тем, как ты начнешь отдавать приказы, — ответил ему грубо Сэм и снова повернулся к Сайрусу: — Мы рассказали о ваших сложностях в Штутгарте и о том, что было потом. Как «выпустили» вас из тюрьмы.

— Впрочем, все это не имеет особого значения. Если тут заваривается какая-то каша, — а я думаю, что так оно и есть, — то мы с Романом Зет сумеем вам помочь. Но, надеюсь, вы не используете эту информацию против нас?

— Даю вам слово! — откликнулась Редуинг.

— Я ничего не слышал! — вторил ей Дивероу.

— Слышать-то вы слышали, но только потому, что с вами была мисс Р., — заявил наемник резко. — Вопросы вы задавали неуклюже, а мисс Р. — четко и разумно. Она ясно дала понять, что для того, чтобы поверить мне, ей требуется знать кое-что. И я рассказал ей все о себе.

— Слова словами и остаются, насколько я понимаю, — изрек Пинкус.

— Мои вопросы никогда не бывают неуклюжими, — пробормотал Сэм.

— Ну, у вас на уме много чего... как и на ваших брюках, — произнесла Дженнифер спокойно и опять переключилась на Сайруса: — Вы утверждаете, что ваше желание остаться не имеет расовой подоплеки, но ведь никто об этом и не заговаривал, кроме вас. Не кроется ли за этим обида? Вас, человека с черной кожей, несправедливо осудили. Да случись такое со мной, индианкой, я бы взбесилась от гнева и нескоро еще пришла бы в себя. Я была бы готова наброситься на любой символ власти, и не уверена, что учитывала бы при этом истинное положение вещей. Не потому ли и вы остаетесь?

— Ваши суждения психологического плана производят впечатление, но действительности не соответствуют. Оставляя в стороне вопрос о моей ссылке на то, что я действовал в целях самозащиты, мы должны будем признать, что меня упекли в тюрьму не потому, что я черный, а потому, что я инженер-химик. Ну а что касается расовых предубеждений, то разве что лишь несколько идиотов в Штутгарте вообразили, будто чернокожему не под силу произвести анализ на финальной стадии синтеза вещества...

— Право, в этом парне что-то есть! — провозгласила миссис Лафферти.

— Пожалуйста, милая Эрин!

— И все же, — продолжал Сайрус, — факт остается фактом: удовлетворение заявки на этот продукт со стороны конечного его потребителя было санкционировано главой Комиссии по контролю над вооружениями, хотя я лично известил его в своем письме, переданном ему через дипкурьера, с которым ранее я никогда не встречался, о некоторых внушающих тревогу моментах. Что же касается остальных членов комиссии, то какой-то нечистый на руку крупный чинуша скрыл от них мои подозрения. И в итоге меня, простите за выражение, выбросили из игры, однако данное обстоятельство не имело никакого отношения к цвету моей кожи, ибо в отчетах о лабораторных исследованиях не содержится подобной информации.

— А как ваша штутгартская эпопея соотносится с вечерней пресс-конференцией в аэропорту Лоуган? — спросил Пинкус.