Дорога в Омаху

— Да-да, так оно и есть! Я читал о них в рекламных проспектах... Чудится мне, что дочь мою зовут Бекки... или Бетти?.. Ну, как бы ее там ни звали, она была обручена с этим парнем Роббинсом... Или то был Мартин? Они и впрямь, должно быть, выше всяческих похвал, поскольку она девушка очень умная... Вспомнил: ее зовут Антуанеттой, вот как! Она всегда дарит мне свитер на три размера больше, но это потому, что в спектаклях я казался очень крупным. Подобный эффект создается умением держаться на сцене.

— Думаю, я понимаю, о чем вы... Ребята отправятся на побережье, где их ожидает первоклассный сервис, как сообщила моя Джинни.

— Естественно: бриллианты требуют к себе внимательного отношения! Удивляюсь, что им не был подан отдельный самолет.

— Моя бывшая жена объяснила это. Оказывается, все студии и агентства нанимают людей, единственной обязанностью которых является наблюдение за самолетами различных авиакомпаний. Им ничего не стоит для достижения своей цели подкупить пилотов. Джинни рассказала мне, что три недели, назад самолет «Лир» затерялся в тундре Аляски, и разыскали его только вчера — через два часа после того, как соперничающая фирма подписала контракт с каким-то парнем по имени Уоррен Битти.

Раздавшийся неожиданно дверной звонок встревожил обоих мужчин.

— Кого это бес принес? — прошептал Хаук. — Генри, вы говорили кому-нибудь о нашей встрече?

— Ни одной живой душе! — ответил актер тоже шепотом, но значительно более выразительным. — Я строго придерживался сценария, дорогой мальчик, и неукоснительно следовал режиссуре. В отеле я назвался без тени смущения торговцем трубами из Акрона...[203]На мне красовался соответствующий полиэстеровый костюм, поношенный и мешковатый.... Отличная была игра, скажу я вам!

— Но кто же это?

— Положитесь на меня, mon general! — Саттон приблизился к двери и, входя в образ пьяного, ослабил галстук и расстегнул несколько пуговиц на своем мундире, после чего произнес спокойным тоном: — Спрячьтесь в шкаф, Маккензи! — И тут же заговорил громко, как и положено подвыпившему человеку: — Ну, что там еще? У нас тут небольшой праздник, и мне с моей девкой не надо никаких гостей!

— Эй, хмырь! — донесся грубый голос из-за двери. — Если даже тебе и хочется играть в любимые свои ублюдские игры, как делал ты это в своем Городе Дураков, то сейчас забудь о них и не мешкая впусти меня!

Обернувшись, сэр Генри увидел, как дверца шкафа приотворилась и оттуда выглянул изумленный Маккензи Хаукинз.

— Боже мой, это же Маленький Джозеф! Пусть он войдет!

— Итак? — молвил Джо, стискивая руки за спиной, когда дверь за ним закрылась и он представил для обозрения все свои пять футов и, может быть, дюйма три. — Если та дурная голова, что следит за мной из шкафа, принадлежит твоей шлюхе, солдат, то в службе армейской хлебнешь ты горя!

— Кто сей пигмей, которому язык лишь карликов доступен? — продекламировал гневно актер.

— Ты легкая мишень, хмырь номер два! Хоть ты и встречался с этим большим хмырем на перекрестке улиц «Эф» и Десятой, однако у тебя не все, как у него. Взять то же твое правое плечо. Оно подергивается ведь, не так ли? А как насчет левой руки, которая так и тычет куда-то на юг, словно после белой горячки. Я сразу понял, что ты — не он. И тебе никого не ввести в заблуждение.

— Это вы о моей технике, сэр? О той самой, о коей с восторгом писали тысячи критиков по всей стране — от океана до океана?!

— Кто тот тип? Что за субъект из сенсационных статей? Что это за мешанина из сливочного мороженого и горячего шоколада? — вопрошал маленький Джо смущенного Хаука, вылезшего из своего укрытия. — Мне кажется, не мешало бы Бам-Баму знать об этом, как, впрочем, и мне, с чем, я думаю, и ты согласишься.

— Джозеф, зачем ты здесь? — заревел Маккензи, чье изумление сменилось яростью.

— Успокойся, хмырь, снизь обороты! Ты знаешь, как близко к сердцу принимает Винни твои интересы. И помни, что я — Саван. Где бы я ни был и куда бы ни шел, никто меня не заметит. Как не заметил меня и ты, когда отправился сегодня утром из Нью-Йорка в международный аэропорт, а я сидел у тебя на хвосте.

— Вот оно как!

— У меня есть к тебе кое-что. Бам-Бам хочет знать, надо ли ему вызывать головорезов из Торонто.

— Это ни к чему.

— Он так и думал, к тому же и времени почти не осталось... Кроме того, он просил меня передать тебе, что его благословенная тетя Анджелина сделала так, как ты говорил, потому что, будучи замужем за Рокко — никчемным сукиным сыном, она любит своего племянника Винченцо. То, что потребуется тебе, находится во втором шкафчике справа!

— Отлично!

— Ну, не совсем так! Бам-Бам — гордый человек, хмырь, и твои коренные жители Америки не очень устраивают его. Он говорит, что обращаются они с ним, как с мусором, и что перья на его головном уборе ему не идут!

* * *