Дорога в страну четырёх рек

— Так вот, знаешь, что потом выяснилось? — не дал ей вернуться к снам Игнатий. — В этой команде одна девочка играет, кажется, Валей зовут. Она работает в следственном комитете, кем — не знаю. И вот она ребятам сказала, что труп оказался не простой — ритуальное убийство. Сейчас ритуальные убийства встречаются часто. Нас тогда тоже в ментовку вызывали, но мы как раз ничего не видели. Тогда всех вызывали, потому что там рядом все было нашими следами истоптано… Да и коды на платформах.

— А теперь за нами охотятся. Тоже для ритуала? — спросила Жанна.

— Не боись, прорвемся, — шутливо ответил Игнатий. — А вот и наши надписи. — И он направил луч фонарика куда-то под потолок, где краской были выведены несколько латинских букв и цифр.

— Это что значит?

— Это пароль был, который надо было взять, потом по нему мы переходили на следующую локацию. Так, здесь развилка, нам направо. Немного осталось. А выйдем уже за железкой, прямо в овраг.

Они шли по коллектору еще какое-то время. Наконец тяжелый спертый воздух сменился более свежим.

— Чувствуешь, подходим к выходу? А ты боялась, — произнес Игнатий и приобнял Жанну. — Ну, пойдем быстрее.

Вскоре они вышли наружу. Труба коллектора заканчивалась в глубоком замусоренном овраге. Жанне и Игнатию пришлось еще карабкаться по скользким грязным склонам оврага, и только потом они выбрались на дорогу.

— А вот и храм виден за поворотом. — И Игнатий радостно указал в сторону видневшихся за деревьями куполов с крестами.

Беглецы подошли к металлической ограде и нажали кнопку домофона на калитке.

Глава 59

Олеся уже привыкла к монастырю, к его распорядку, к сестрам. Она даже удивлялась тому, что первые два дня чувствовала себя здесь ужасно некомфортно и хотела уехать. Шла Страстная неделя, было много служб, все длинные. Но теперь они не были ей в тягость.

Олеся часто заходила в келью к отцу Павлу. Первый раз пришла, когда, прочитав брошюру, принесла ее назад. Батюшка принял девушку очень ласково и долго с ней разговаривал. Олеся стала заходить к нему каждый день. Мать София, видя, что у паломницы в этом появилась потребность, стала давать ей задания. Отнести отцу Павлу что-то или, наоборот, забрать. Старец из кельи почти не выходил, обед сестры носили ему домой. И они же под руки водили его к службе. А в четверг мать София попросила Олесю помочь с генеральной уборкой, чтобы привести в порядок келью батюшки к Пасхе.

Постепенно мучительные мысли об Андрее стали оставлять Олесю. Она много молилась и просила ее избавить от наваждения. И вот наступил тот день, когда она поняла, что его больше нет. Правда, накануне ей приснился страшный сон — что Андрей умер. Она даже батюшке рассказала об этом, а он успокоил: не обращай внимания. Жив он, это только сон. Олеся еще долго не могла успокоиться, но перед пасхальной службой и это беспокойство как рукой сняло.

Отец Павел просил ее не уезжать сразу после Пасхи, а остаться на день-другой.

— Потом уедешь. Успеешь, не торопись, — сказал старец и благословил девушку.

— Родители, наверное, меня уже потеряли, — попыталась возразить Олеся. — Они и так первый раз на Пасху без меня.

— Пусть привыкают, не вечно же ты с ними жить будешь. Рано или поздно покинешь родителей, к мужу уйдешь.

— Ой, батюшка, да какой муж! — воскликнула Олеся. — Я и не думаю об этом, мне и так хорошо.

— Вот когда не думают, тогда получают, — загадочно произнес старец. — Ну, ступай с Богом.

Олеся шла назад по дорожке из желтого щебня, смотрела себе под ноги и думала: «Я думала, батюшка начнет уговаривать в монастыре насовсем остаться, а он вот что сказал».

Девушка подняла голову и увидела на высоком тополе грачей.

— Надо же, грачи прилетели, — проговорила вслух она.— Значит, настоящая весна началась. Да и Пасха уже завтра. Так хорошо.

Андрей впервые в жизни был на пасхальной службе. Раньше он видел ее только по телевизору и с трудом понимал, для чего все это нужно. Вернее, понимал по-своему. Люди собираются ночью, идут со свечами… Да, это, наверное, красиво, они ощущают сакральность или что-то подобное, радость, в конце концов.

Любая служба в храме казалась ему массовкой. Каждый развлекается как может, думал в то время Андрей. У людей много развлечений и хобби, они вносят разнообразие в нашу жизнь, а следовательно, ее украшают. Ну, что ж, чем больше разнообразия — тем лучше, думал Андрей. А карнавал это, маскарадное шествие или крестный ход, какая разница? Это то, что дает зрелища. Вся жизнь — театр? Кто это сказал, Андрей не помнил, но был с этим высказыванием согласен на все сто.

Теперь, впервые переживая пасхальную службу, он понимал, что в его душе происходит что-то совершенно невероятное. Это невероятное было продолжением и развитием того, что он пережил однажды в детстве, услышав слова священника: «.. .во оставление грехов и жизнь вечную». На долгие годы оно было наглухо задавлено и забыто, но жило, как некое семя, дожидающееся своего часа. Чтобы потом, дождавшись, прорасти и развиться.