Дорога ветров

Митт стоял в толпе прямо под окном Хильди. Он заметил, что на нем все еще красный и желтый рукава, которые сильно мешали. Через мгновение они уже валялись на земле. А вот шапка, похоже, уже давно слетела. Мальчик стоял в своей выношенной нижней рубахе и надеялся, что солдаты опознают его по двухцветным штанам. Но его окружали высокие горожане, так что никто его не замечал. Сквозь шум процессии из узкого переулка доносился топот солдатских сапог.

«До чего же некоторые люди глупы! – подумал Митт. – Придется мне им показаться».

Он стал пробираться вдоль раскрашенной стены дома, пока не дошел до его парадной двери. К ней вели шесть ступенек – большинство домов Холанда строили на высоких фундаментах, чтобы не залило во время наводнения. Люди толпились на ступеньках, глядя в направлении гавани. Митт забрался наверх и протиснулся между ними. Его было бы легко заметить, если бы кто-нибудь посмотрел в его сторону. Но все наблюдали за праздничной процессией.

Участники шествия выстроились на причале, Хадд и Навис – в центре. Головы на шестах опустили. Гирлянды сняли. Все стали махать ими, делая вид, будто бьют по воде. На самом деле вода плескалась слишком далеко внизу, и они до нее не доставали, но фестиваль уходил к тем временам, когда гавань Холанда была всего лишь узким кругом камней, и с тех пор никаких изменений в церемонию не вносили. Произносились все те же старинные слова:

К бегущему теченью и волнам вздымающимся
Теперь иди и вернись семикратно.
По морям прошли они, по дороге ветров —
А теперь иди и вернись семикратно.
К гаваням, дающим приют, и землям, дающим хлеб,
Теперь иди и вернись семикратно.

Эти слова трижды повторили все участники процессии, составив рычащий нестройный хор. И все же к третьему повтору руки Хильди покрылись мурашками от настоящего трепета, причины которого она сама не понимала. Митт, как всегда, невольно насторожился – и рассердился на себя за то, что на него производит впечатление такая устаревшая чушь. А потом музыканты взяли низкий стонущий аккорд. Хадд поднял Старину Аммета над головой и приготовился бросить его в гавань.

На секунду на одном из кораблей, стоявших у края гавани, расцвела маленькая звездочка пламени. Хадд дернулся, наполовину повернулся – и тихо упал на землю. Поначалу могло показаться, что он вдруг решил аккуратно положить Аммета к ногам Нависа. А потом раздался слабый далекий щелчок.

Секунду никто не понимал, что случилось. Одна из кузин Хильди рассмеялась.

Но вдруг кто-то из женщин завизжал. В толпе поднялся крик. К нему присоединился и голос Митта:

– Горелый Аммет! Меня обставили!

Толстуха, стоявшая рядом с ним, повторяла снова и снова:

– Ах, как плохо! Ах, до чего это плохо!

Мальчик не знал, что она имеет в виду: плохо Хадду или всему Холанду? Где-то наверху рыдали нарядные девицы. Митт прижался головой к раскрашенной парадной двери и начал сыпать проклятиями. Он мог думать только об одном: неизвестный стрелок его ограбил.

– Половина моей жизни – и все впустую! – восклицал он. – Впустую. Потрачена зря!

Наверху кузины цеплялись за Хильди и друг за друга, скуля и плача. Хильди заметила, что твердит:

– О боги, о боги, о боги!

– Быстро! Он на том корабле – на «Благородном Аммете»! Бегите – мы его схватим! – Это крикнул солдат в комнате за ними.

– Им нельзя уходить! Мы в опасности! – завопила Харилла, но солдаты уже убежали.

Дверь за спиной Митта внезапно распахнулась – солдаты выскочили на крыльцо. Всех стоявших на ступенях оттолкнули, так что горожане полетели в разные стороны. Толстуха повалилась на Митта и сбила его с ног. Когда он поднялся на ноги и помог встать ей, солдаты уже умчались.

– Заткнись! – прикрикнула на Хариллу Хильди.

Она пыталась увидеть, что происходит на берегу.

Навис склонился над Хаддом, а остальные участники процессии толпились вокруг них. Солдаты мчались к гавани. Толпа подалась вперед, люди пытались рассмотреть, что происходит. Дядя Харчад, предусмотрительно державшийся за спинами, тоже куда-то бежал. Хильди увидела, как ее отец выпрямился и указал на корабль, с которого стреляли, махнул рукой солдатам и сделал толпе знак отступить. Он наклонился и снова встал во весь рост, держа Старину Аммета. Навис повернулся в одну сторону, в другую, показывая людям, что делает, а потом с традиционным возгласом бросил чучело в воду. Затем взял Либби Бражку и швырнул ее следом.