Дорога ветров

Митт не увидел, кто это сказал, – и побежал.

«Ну до чего это похоже на жителей Холанда! – размышлял он, направляясь обратно к тому же углу и бросаясь вниз по склону в гавани. – Они всегда добры, когда могут. Но полагаться на их доброту нельзя». Вчера такая доброта его забавляла. Теперь же больше не над чем смеяться. На бегу у него по щекам текли слезы: он снова думал о долгих годах подготовки, потраченных впустую.

«Может, это со мной что-то не так? Очень похоже на то».

Он попытался стереть с лица слезы и почувствовал, что трет щеки чем-то комковатым. Он посмотрел – и обнаружил крошечную Либби Бражку из восковых вишен, шиповника и миниатюрных яблок, блестевших от его слез.

– Хе! – Митт раздраженно засунул ее в свой алый карман.

Слезами делу не поможешь. Когда он в следующий раз столкнется с солдатами, то больше ошибки не допустит. Он даст себя поймать.

Мальчик снова спустился в старый город по улице с облупившимися домами, через распахнутые двери которых веяло запахом нищеты: грязи, влажной штукатурки и дешевой еды. Все дети из этих домов играли на дороге. Ближе всего прыгали в «классики», чуть дальше играли в камушки, а потом шли две игры с беготней и криками. И на фоне пронзительных криков Митт ощутил приближение солдат. Ритм их шагов словно пропитал воздух.

Митт не стал решать, что делать. Он двигался бездумно – обогнул «классики» и присел на корточки в круге более маленьких мальчишек с камушками.

Такой фокус он часто проделывал три года тому назад. Если мальчишки не занимались чем-то очень секретным, то они, как правило, не возражали. Но, поспешно вытирая слезы запястьем, Митт изумился себе: «Ну вот, и что это я опять делаю?»

Ритмичные шаги сотрясали грязную мостовую – и зеленый строй солдат вышел из-за угла. При виде детей их шаги замедлились и стали тише.

Они пошли вразнобой и двигались по улице медленно, очень внимательно глядя на мальчишек.

Крики и игры прекратились. Дети стояли неуклюжими рядами и смотрели. Маленькие мальчики вокруг Митта уже больше не играли в камушки. Они ждали, чтобы солдаты ушли. И Митт сидел, скорчившись среди них, в таком ужасе, что почти ослеп и оцепенел. Он и не думал, что страх бывает таким сильным. Он, словно чирей, выделялся среди этих ребятишек, ведь был почти вдвое больше любого из них. Его красная нога пылала, желтая – светилась. И он не мог быть уверен, что такие малыши его не выдадут – случайно или намеренно, за то, что он испортил им игру. В любую секунду пронзительный голосок может сообщить: «Вот кто вам нужен, господин!»

Пока солдаты медленно приближались, Митт вдруг ясно понял, что делает. Он старается не попасться. И, чувствуя, как на него одна за другой накатывают волны страха, знал, что и дальше будет стараться. К тому времени, как солдаты поравнялись с ним, его ужас был сильнее, чем любая боль, какую ему приходилось испытывать. Митт пригибался к своим ярким ногам, сжимался, стараясь казаться совсем маленьким, и заставил себя вытянуть руку, взять камушек и небрежно выбросить его на середину круга. Каждое движение требовало огромных усилий. И казалось, ему легче было бы провести по тротуару шаланду Сириоля. На то, чтобы бросить камушек, ушли все силы.

Как только камушек покинул его руку, Митт вдруг понял, что совершил ошибку. Пацаненок рядом бросил на него очень сердитый взгляд. Тяжелые шаги почти стихли, словно шевеление привлекло внимание солдат. Митт чуть не потерял сознание, так ему стало жутко. Время текло тошнотворно медленно.

Сапоги протопали мимо «классиков», замерли и двинулись дальше, делая по шагу. Топ-топ-топ… и постепенно затихли.

– Вали отсюда, – прошипел мальчишка. – Ты мне партию испортил.

Митт с трудом поднялся. У него кружилась голова и все тело затекло, словно после зимней ночи в море. Но делать нечего, он, хромая, побрел прочь. Ни одна игра не возобновилась. Дети следили за Миттом так же, как наблюдали за солдатами. Плохо. Они обязательно расскажут о нем кому-нибудь. Несостоявшийся убийца только надеялся, что они сделают это не сразу, потому что от изнеможения он больше не мог бежать. Ему хотелось прилечь у ближайших дверей и плакать, пока не заснет.

«Возьми себя в руки! – сердито приказал он себе. – Ты в бегах, вот и все. Здесь люди постоянно прячутся. Не знаю, как это получается, но я просто не могу не бежать. Что со мной происходит?»

На этот вопрос ответа он не находил. Митт знал только, что утром проснулся с тем же намерением, что и последние четыре года, – одним ударом покончить с Хаддом и «Вольными холандцами». И теперь, когда ему не удалось прикончить владыку Холанда, он мог думать лишь о том, как бы его не схватили.

«Эй, погоди-ка!» Митт остановился и сделал вид, будто решил передохнуть в подворотне.

Есть ведь еще «Вольные холандцы». Коли он так испугался, что не дал себя поймать, то может легко пойти домой к Сириолю или Дидео.