Дорога ветров

Шторм бушевал еще час или больше. Йинен качал без остановки. Он не надеялся выкачать всю воду, которую зачерпнула яхта, просто делал все, что мог, чтобы «Дорога ветров» не затонула. Порой ему становилось обидно, как иногда бывает в дурном сне, что леди на корме не желает помочь и ему тоже, хоть он и понимал, что ей хватает забот с Миттом и Хильди. А порой ему казалось, что мужчина с носа мог бы подойти и подсобить ему. Хотя думать так – значит проявлять неблагодарность. Мужчина несколько раз не дал «Дороге ветров» перевернуться, к тому же отгонял коней. Но у Йинена так болели руки!

Наконец рев и грохот начали стихать. «Дорога ветров» уже больше не взбиралась и не падала, а только подпрыгивала и дергалась. Спустя какое-то время волны стали разбиваться о ее нос, почти не перехлестывая через борта. Они плыли в странном коричневом свете. Дождь лил с каким-то шипением и, казалось, еще больше приминал бурное море. А потом и вовсе прекратился. Продолжавший качать Йинен вдруг взмок.

– Мы справились! – воскликнула Хильди. – Все позади.

И как раз в эту минуту Йинен услышал хлюпанье, говорившее о том, что в трюме воды почти не осталось. Он был рад выпрямиться.

Прямо впереди по курсу сияло ослепительное солнце, висевшее над самым морем. Штормовые тучи слились над солнцем в жирную черную черту, которая стремительно уменьшалась. Стало жарко. С палубы «Дороги ветров» начал подниматься пар, и на ней образовывались кристаллы соли, похожие на изморозь. Треугольничек паруса обвис. Повсюду валялись перепутанные снасти, а яхту качали такие мощные и крутые волны, каких Йинен и Хильди еще никогда не видели. Митт знал, что такая качка бывает в океане. Он оглянулся назад, на крохотную, покрытую солью фигурку Либби Бражки, и оглядел море. Берега нигде не было.

Хотя все они ослабели и дрожали, но принялись разговаривать и смеяться чрезмерно громкими охрипшими голосами, рассказывая друг другу, что каждому из них показалось самым страшным. Йинен сказал, что для него это было мгновение, когда он увидел, что прямо на него летит гик. Хильди призналась, что больше всего ее напугали кони.

– Нет, – возразил Митт. – Хуже всего было, когда яхта первый раз попыталась перевернуться, перед тем как мы увидели того человека.

– Мне тоже так казалось, пока нас не окружили кони, – отозвалась Хильди. – И я старалась убедить себя, что они мне просто мерещатся из-за того, что я так напугана и устала. Но я все равно знала, что кони есть.

– Я видел одного совсем близко, как раз перед тем, как Либби Бражка велела мне встать к помпе, – сказал Йинен. – Ну и быстро же они скакали!

– Эй, послушайте! – воскликнул Митт. – Но мы же все не сошли с ума, правда?

– Конечно нет, – ответил Йинен. – Либби Бражка сидела позади тебя и помогала управлять яхтой, а Старина Аммет стоял на носу, не давая «Дороге ветров» утонуть и отгоняя коней. Я видел обоих.

Хильди встревоженно посмотрела на огромный лиловый синяк у Йинена на лице, а потом – на крошечную, покрытую солью фигурку Либби Бражки на корме.

– У меня не было возможности оглядываться, но разве она не слишком маленькая?

– А Старину Аммета должно было смыть той самой первой большой волной, – отозвался Митт и с трудом залез на надстройку, чтобы это проверить.

Он уставился на охапку побелевшей соломы, которая плавно поднималась и опускалась на носу. Митт пополз вперед, не веря своим глазам.

Вопреки всему Старина Аммет по-прежнему был на месте и чудесным образом не потерял ни единого колоска, вплетенного в его тело. Вокруг него обмотались ленты водорослей, они запутались в его пшеничных волосах, словно море вернуло ему все украшения, только сперва покрасило в зеленый и коричневый. Но вокруг его шеи висела растрепанная гирлянда из пшеницы, лопнувших виноградин и поникших цветов.

– Посмотрите-ка на это! – заорал Митт.

Они предоставили «Дороге ветров» плыть самостоятельно и встали шеренгой, глядя на Старину Аммета и его праздничную гирлянду.

– Думаю, нам следует поблагодарить его и Либби Бражку, – предложила Хильди.

Митта такая мысль сильно смутила, но он заставил себя проворчать «Спасибо вам, сударь» вместе с Хильди и Йиненом. А потом ребята повернулись и сказали Либби Бражке: «Спасибо вам, сударыня». В конце концов, они ведь собственными глазами видели Старину Аммета.

А после Хильди начало трясти. Митт знал, что ей нужно. Подросток перебрался через намокшие одеяла в каюте и принес бутылку арриса. Он заставил Хильди и Йинена сделать по доброму глотку, а потом выпил и сам. И они втроем стояли у румпеля, брезгливо фыркая и корча жуткие рожи.

– Мерзкий вкус, да? – поморщился Митт. – Но погодите минуту. Внутри будет какой-то такой «бум!», а потом даже в ушах станет тепло.

И «бум!» настал. Они почувствовали себя настолько лучше, что достали пироги и жадно на них набросились. Руки детей во время еды тряслись, пальцы были белыми, сморщенными и покрыты волдырями – даже у Митта, в мастерской Хобина он немного растерял свои мозоли.

– Я не смогу сидеть на руле всю ночь, – устало призналась Хильди.