Дорога ветров

Митт встал, собираясь предложить сделать это вместо него, но тот притворился, будто этого не заметил. «Дорога ветров» – его яхта! Митт угрюмо сел у мачты. Значит, Йинен подозревает, будто он мог бы проплыть мимо? Что ж! Митт ухмыльнулся, когда тот начал поворот слишком рано и с силой ударился о меньшее суденышко. Йинен поморщился, переживая за краску «Дороги ветров». Лодка же лишь закачалась сильнее. Она была просолена, побита и опутана водорослями. Митт решил, что она должна была обладать очень хорошей плавучестью, раз прошла через шторм. Судно оказалось пустым, не считая комка брезента на дне. Судя по всему, Йинен зря оцарапал свою яхту.

Хильди прочла название, написанное на борту брошенной лодки: «Семикратный».

– Странно! – заметил Митт, который подошел ближе, чтобы посмотреть на нее. – Это название большого торгового корабля Холанда. В день фестиваля он стоял в гавани. А что здесь делает лодка с него, и к тому же с парусом?

– Наверное, они отплыли позже и попали в шторм, – предположил Йинен. – Видимо, команда села в… Ой!

Ком брезента начал горбиться и шевелиться. Из-под него вылезла мокрая нечесаная голова: похоже, ее владелец с трудом встал на карачки. Хриплый и несчастный голос пробубнил:

– Возьмите на борт, будьте милосердны!

Такого никто не ожидал. Хильди и Йинен расстроились не меньше Митта. Но, по правде говоря, Митт опомнился первым:

– Поднимайтесь сюда. Сколько вас?

– Только я, хозяин, – ответил мужчина и снова рухнул ничком.

Мальчики обменялись взглядами, в которых смешались смирение с судьбой и сомнение. Потом Митт спрыгнул в лодку. В худшем случае это окажется кто-то, кто его знает. Он поднял пропитанную дегтем парусину. Под нее потекло несколько дюймов воды, а в луже лежал вымокший небритый мужчина в матросской одежде. Это был коренастый и сильный человек – только такой и мог бы уцелеть во время давешнего шторма. Подхватив потерпевшего под мышки, Митт попытался его поднять.

Этого человека он не помнил. Однако, когда Митт с трудом смог поставить его на колени, мальчику показалось, что матрос смутно знаком ему. Наверное, видел его на берегу. Одно можно было сказать о нем определенно: он гораздо более упитанный, чем большинство жителей Холанда. У Митта просто не хватило сил его поднять.

Они смогли перетащить незнакомца на борт «Дороги ветров» только потому, что он в достаточной степени пришел в себя, чтобы немного им помочь. Пока Митт подталкивал его сзади, Хильди перегнулась через борт и тащила вверх. Мужчина, испуская стоны и вяло двигаясь, перевалился через борт и снова отключился. Им понадобилось немало времени, чтобы затащить его в каюту и уложить на койку. Йинен оставил шлюпку качаться на волнах и повел яхту прежним курсом.

– Хотите воды? – спросила Хильди, решив, что мужчина, должно быть, умирает от жажды.

В ответ раздалось невнятное ворчание, из которого можно было разобрать только «маленькая дама» и «аррис».

– Дай ему глотнуть, – посоветовал Митт. – Это приведет его в чувство.

Хильди принесла бутылку и приложила к бледным и распухшим губам спасенного. Тот сделал такой долгий глоток, что она даже встревожилась. Когда же наконец удалось отнять у него от губ бутылку, незнакомец попытался ее удержать.

– Арра!

Хильди поспешно попятилась. Он был похож на злобного дикого зверя. Однако почти сразу же успокоился и пробормотал что-то еще, где упоминалась «маленькая дама». А потом они услышали, как он сказал:

– Чуток посплю.

– Правильно. Спи. Тебе станет лучше, – добродушно отозвался Митт.

Он взял ружье Хобина с полки, куда довольно давно его положил, и сунул себе за пояс – просто на всякий случай.

Хильди, руководствуясь теми же мыслями, убрала бутылку с аррисом в рундук и закрыла задвижку. Когда они выходили из каюты, она оглянулась и увидела, что глаза у мужчины широко открыты. Возможно, тот за ними наблюдал. Но он мог и впасть в забытье.

– Как ты думаешь, с ним все в порядке? – шепотом спросила девочка.

– Везет же нам на неотесанных типов, – съехидничал Йинен, сердясь на свое слишком острое зрение.

– Будет жить, – заявил Митт, – если ты меня об этом спрашивала. Раз он до сих пор жив, значит по-настоящему крепкий. Будем надеяться, что, когда выспится, станет приятнее.

– Хотелось бы, – согласилась Хильди.

Глаза на широком, заросшем черной щетиной лице чужака по-прежнему были открыты и смотрели на троих путешественников.

15

Остаток дня их новый пассажир спал лицом к стене. Все посчитали, что оно и к лучшему. Они оставили его в покое и почти забыли о его присутствии.