Дорога ветров

– Может, и есть, – ответила Хильди. – Часто матросы оставляют здесь свои вещи. Я посмотрю.

– Нет, я не вам говорил, дамочка. Я говорил ему, – сказал Ал. – Пусть он смотрит.

– Я на руле, – заметил Митт. – И я не знаю, где смотреть.

Ал бросил на него еще один сердитый взгляд.

– Тогда пусть лучше она посмотрит, – согласился он и снова ушел в каюту.

Девочка последовала за ним и отыскала бритву. Митт держал румпель и хмурился, слыша: «Ее не помешало бы заточить». А после – как стала шаркать по ремню для правки бритва, которую точила Хильди.

– А больше у вас мыла нет? Спасибо вам, дамочка, очень признателен, только для бритья нужно еще немного горячей воды.

Это означало, что Хильди пришлось разжигать плиту, набирать воду, ставить ее на огонь, а потом работать мехами для плиты. Митт смотрел, как она трудится, с напряженным и сердитым лицом, пока Ал спокойно сидит на койке, и жалел, что они не оставили ту лодку гнить в море.

Когда Йинен встал, он жалел о том же, но сказал только:

– Земли пока нет?

– Нет. Похоже, шторм унес нас далеко в море, – ответил Митт.

Он видел, что Йинен понимает его чувства.

Наконец коренастый и крепко сбитый Ал вышел из кабины, потирая гладкий подбородок. Вид у него был очень довольный. Он забрался на крышу и потянулся. Его лицо, которое они теперь могли рассмотреть как следует, оказалось широким и неприметным, если не считать злых складок у рта и самодовольного выражения. Одежда хоть и смялась и выцвела от морской воды, но была в гораздо лучшем состоянии, чем показалось Митту вначале, и он был таким упитанным, что мальчик решил: на «Семикратном» Ал мог быть помощником капитана или боцманом.

– Чего уставился? – прорычал Ал.

Хильди смотрела на него с возмущением. Йинен был озадачен: ему казалось, что он уже где-то видел Ала. Ал захохотал и обвел взглядом «Дорогу ветров».

– Везучий корабль, а? – Он кивком указал на Старину Аммета и Либби Бражку, а потом кивнул Митту: – Давай румпель и устрой нам поесть.

– Я сделаю, – предложил Йинен, открывая рундук, где лежал еще нетронутый второй мешок с пирогами.

– Не вы, хозяин, – возразил Ал. – Пусть он.

– У Митта еще вахта не кончилась, – пояснил Йинен.

– Да, но это его место, – сказал Ал. – Вам не положено стряпать.

– Стряпать никто не будет, – отрезал Митт. – За кого ты меня принимаешь?

Ал пожал своими широкими плечами.

– За слугу. Точнее – телохранитель, судя по ружью у тебя за поясом.

Митт с досадой опустил взгляд, жалея, что не застегнул куртку поверх ружьеца Хобина.

– Я не прислуга, – заявил он.

– Да что ты говоришь! – громко захохотал Ал. – Надо думать, ты явился на борт и увез хозяина и дамочку под дулом ружья!

Митт не мог смотреть на своих спутников. Хильди вырвала мешок из рук Йинена и бросила на крышу.

– Заботьтесь о себе сами, – велела она. – На борту этой яхты все так делают.

– Премного благодарен, дамочка, – отозвался Ал. – После вас. И после хозяина.

Он не начинал есть, пока Хильди с Йиненом не взяли себе по куску. После этого принялся за еду, заметив, что Митт может поесть, когда отстоит вахту. Йинен немедленно передал Митту свой пирог, а себе взял другой. Но Ал был явно не из тех, кто понимает намеки. Ткнув куском устричного пирога в Йинена, он с набитым ртом спросил:

– И нельзя ли узнать, куда направляется эта яхта, хозяин?

Они жевали в неловком молчании, сообразив, что не подумали сочинить какую-нибудь историю, которую можно было бы ему рассказать.

– В Королевскую гавань, – ответил наконец Йинен высокомерным тоном, надеясь, что это заставит Ала заткнуться.

Ал уважительно кивнул.

– Простите за вопрос. Простите за вопрос, хозяин. Не в моих правилах обижать людей благородных. Друзья на Севере, да? Не многие холандцы могут этим похвастаться. Я хочу сказать – прошу прощения, конечно, – но понятно же, что яхта из Холанда – это ясно по фигуркам на носу и корме. И она ведь не рассчитана на то, чтобы выходить в открытое море, так? Скорее – прогулочная яхта.

Хильди гордо выпрямилась, как это делали ее тетки, когда бывали недовольны:

– Но ваша и такой не была, так ведь?

Ал закрыл глаза и начал бормотать.

– Ох, это было жутко. Мерзкая лоханка. Никогда в жизни меня так не укачивало!

Это их удивило: ведь матросу не положено страдать от морской болезни! Но остальные слова Ала настолько их встревожили, что они постарались смотреть сочувственно. Ал ухмыльнулся.

– Я лег на дно и решил, что пусть все будет, как будет. Все равно я не знал, что делать. Это было после того, как я потерял ружье. Проклятая волна его унесла. Ружье жаль. Оно было не хуже, чем то, что у тебя.

Митт вдруг обнаружил, что глаза Ала уже широко открыты и устремлены на ружье Хобина у него за поясом.

– Не дашь посмотреть?

– Извини, – ответил Митт, – но оно мне дорого. Я никому не разрешаю его трогать.

– Ну что ж, – согласился Ал, к немалому облегчению Митта.