Дорога волка

Утро накануне Рождества я провел в Кендале в попытках купить подарки. Для бабушки я нашёл коробку разных особых чаёв. А вот подарок Дебс не мог придумать, пока меня не озарила идея зайти в музыкальный секонд-хенд, который продавал и новый винил тоже. Я купил двенадцатидюймовую пластинку с новейшим альбомом The Young Savages. Наверное, Дебс уже слышала его, но у неё не было пластинки, и я думал, что она ей понравится, даже если не на чем будет слушать. Бабушка подвезла меня до дома Дебс, но там никого не было. Я прислонил завёрнутый подарок к стене и оставил так.

Ещё я пошёл в лес и нарезал остролиста. Папа обычно нарезал омелы и остролиста и приносил домой. Дом на Рождество был полон зелени. Бабушка пошла на уступки в честь праздника и начала включать отопление с четырёх вечера.

* * *

Вечером позвонил Митеш, чтобы пожелать счастливого Рождества. Митеш не отмечал Рождество, но ему нравилось всё рождественское.

Я не знал, что сказать. Обычно мы не так уж много разговаривали, просто играли на компьютере или в футбол, слушали музыку. А в этот раз он начал рассказывать мне про новую группу, которой увлёкся: The Vanguard. Моё внимание постоянно переключалось на треск огня в гостиной, где бабушка читала новую толстую книгу – на этот раз про войну в Ираке. То, что говорил Митеш, казалось ребячеством, я не знал, могло ли меня такое вообще когда-то интересовать.

Митеш замолчал. Я пытался найти что бы сказать. В моей голове внезапно оказалось пусто.

– Как школа? – спросил Митеш.

– Прекрасно.

Мой ответ вызвал взрыв шипящего смеха в трубке. Он думал, что это сарказм. Нет. Это была просто ложь. Я сказал: – Много уроков, новые учебники и другая программа. Так что дел полно.

– Завёл друзей?

– О да. Малки, Дебс… Стив, Зед, Алекс.

Молчание.

Я собирался сказать, что должен пойти помочь бабушке с ужином, но Митеш сказал:

– Твой голос изменился.

– То есть?

– Ты звучишь по-северному.

Я не знал что ответить, кроме того, что Митеш звучал по-американски.

Мы снова помолчали. Потом он рассказал о пробных экзаменах, которые собирался сдавать после Рождества. Он сказал, что сдаст без труда.

Всё, что говорил Митеш, было не важно. Абсолютно всё. Ерунда по сравнению с человеческой смертью.

– Как там тебе учится? – спросил он.

– Экзамены не важны, – сказал я. – Они бессмысленны.

– Ну, для меня они важны, – сказал Митеш обиженно.

Опять молчание.

– Бабушка хочет, чтобы я помог с ужином. Мне нужно идти, Митеш.

– Ладно, чувак, – он как будто взвешивал что-то в уме. Так и не закончив взвешивать, он просто сказал: – до скорого.

Я вернулся в гостиную.

– Как твой друг? – спросила бабушка, не отрываясь от книги.

– Нормально, – сказал я.

Я смотрел на огонь. Она перевернула страницу. Ветер со свистом носился вокруг коттеджа.

– Когда мы вернёмся и вывезем всё из моего дома?

Она оторвалась от книги.

– Ну, – сказал я, – нам нужно всё вывезти, не так ли?

– Это подождёт до следующих каникул. Или до Пасхи.

– Почему не сейчас, раз ты не работаешь?

– У меня недостаточно сил.

Она вернулась к чтению.

– Какой была мама, когда была девочкой?

Она отложила книгу и сняла очки, молча рассматривая меня.

– Как ты, – сказала она.

– То есть – как я?

Её взгляд завис на мне, потом переполз на камин и танцующее пламя.

– То есть – как я?

– Упрямая. Волевая. Фантазёрка.

Я попытался вспомнить, когда мама могла проявлять силу воли, но вспомнил только, как она смеялась. Она любила веселиться. Любила выигрывать, когда я был маленьким и мы играли в футбол. Бабушка имела в виду это?

– Ты и выглядишь как она, – сказала бабушка.

Это меня поразило.

– Я вижу её в тебе, – сказала она.

– Ты мне тоже её напоминаешь, – сказал я.

Её глаза расширились.

– Если подумать, – продолжил я, – ты тоже настойчивая и упрямая.

Она продолжала смотреть блестящими глазами. И вдруг поморщилась.

– Что такое, бабушка?

Она покачала головой.

Трещал огонь. Мы смотрели на его танец.

Глава 31. Стрэнг

После Рождества погода испортилась.

Снег не прекращал сыпаться. Гранитные утёсы чернели на его фоне. Расщелины заполнялись им. Газон превратился в одинокое белое поле, которое навещала только птичка в маске Зорро.

Главную дорогу посыпали песком и солью, поэтому по ней можно было ездить, но по радио постоянно рассказывали про заносы и аварии. Какой-то идиот, решивший в одиночку сходить в горы, потерялся. Его нашли на следующий день замёрзшим насмерть.

Как-то днём, между Рождеством и Новым годом, бабушка решила отвезти что-то в продовольственный фонд в Кендале. Был мрачный синий день. Я сказал, что ей стоит подождать до оттепели, но бабушка ответила, что людям еда нужна срочно. Она спросила, хочу ли я поехать с ней, я отказался. Тем не менее я взял лопату и почистил дорогу ото льда, чтобы бабушке было проще выезжать. Мне понравилось делать это. Мне нравилось покалывание на коже, холодный воздух, обжигающий лёгкие. Я с удовольствием сражался с холодом, сковавшим мир.