Дорога волка

Голова наклонена, губы плотно сжаты. Бабушка ждала ответа. Констебль Стрэнг беззвучно пошевелил губами. Затем заговорил.

– Это была неформальная…

Бабушка закрыла глаза, будто бы не могла больше ни секунды смотреть на него, и выставила ладонь, останавливая полицейского.

– Кто ваш непосредственный начальник?

– Мадам, я не собираюсь…

– Сержант Туэйт?

Нет ответа.

– Прочь, – сказала бабушка.

Секунду спустя полицейский взял свою фуражку со стола, прошёл мимо бабушки по холлу и вышел в переднюю дверь. Бабушка проследовала за ним до двери и встала там, скрестив руки. У машины констебля Стрэнга было немного места для манёвра, поскольку теперь на подъездной дорожке запарковалась бабушка. Ему пришлось под нашими взглядами несколько раз сдавать вперёд-назад, пока он, наконец, не вырулил из двора, не звякнул решёткой канавы и не скрылся.

– Идиот, – прошипела бабушка, потом резко вдохнула и взялась рукой за бедро.

Я хотел обнять её ещё раз, но она спросила:

– Чем это пахнет, горелым?

Она прошла мимо меня в кухню, и я отправился за ней спасать суп.

Глава 32. Рассказчики

Я ходил туда-сюда по кухне, пока ждал Дебс. Мы собирались в паб на вечер историй, её отец должен был нас подвезти.

– Прекрати ходить! – крикнула бабушка из кабинета.

Волк выйдет на дорогу. Отец Дебс слетит с асфальта, мы разобьёмся.

– Ты нервничаешь, – крикнула бабушка. – Это нормально, она тебе нравится.

– Что? – крикнул я, остановившись.

Она не ответила. Я пошёл в кабинет. Она сидела за столом в свете лампы, укрыв плечи шалью и копаясь в бумагах.

– Нет, не нравится, – сказал я, вернулся на кухню и продолжил ходить.

Вошла бабушка.

– О чём ты думаешь? – спросила она.

– Мы разобьёмся.

– Маловероятно.

– Но не невозможно.

– Нет, не невозможно.

Я хотел что-то сказать, но сдержался.

Послышался звук двигателя. Мы с бабушкой переглянулись. Машина проехала по решётке над канавой, я подошёл к двери. Деревья шумели на ветру. Фары серебряного универсала яростно светились.

– Хорошего вечера!

Я захлопнул дверь.

– Привет, – сказала Дебс, когда я сел в машину.

– Привет, – сказал я.

Шеридан Бенедикт ничего не сказал.

Мы вырулили на дорогу и поехали по ней вниз. Дебс высунулась из-за подголовника переднего сиденья. Её глаза блестели от восторга.

– Хорошее Рождество?

– Ага. А у тебя?

Она скорчила рожу и ехидно сказала:

– Восхитительное.

– Вы слишком молоды, чтобы ходить в паб, – сказал её отец.

Дебс повернулась вперёд.

– А, ну да, ты ни разу не был в пабе, пока тебе не стукнуло восемнадцать, так?

Мы выехали на главную дорогу. Что-то дохнуло мне в шею, я вскрикнул.

Дебс снова обернулась.

– Полька! – засмеялась она.

Пастушья собака стояла в багажнике, положив голову на задние сиденья и тыкая мокрым носом мне в ухо.

– Оттолкни её.

Мне не пришлось, потому что Полька исчезла. И снова появилась. Она заглядывала мне через плечо, желая знать, куда мы едем в такое позднее время. Её дыхание было горячим и вонючим. Я выставил ладонь и легонько толкнул. Полька не сдвинулась. Я толкнул сильнее. Она закрыла пасть, но не сдвинулась, продолжая серьёзно смотреть вперёд. Я решил, пусть лучше так, чем дышит мне на ухо. В этот момент собака снова открыла пасть и продолжила громко дышать. Я наклонился между передними сидениями.

– Я читал книгу, которую ты мне подарила, – сказал я.

– Тебе нравится?

– Да. Очень нравится.

– Я так и думала.

– О чём она? – спросил Шеридан Бенедикт.

– О волках, – ответила Дебс.

Шеридан Бенедикт повернул голову и наградил меня странным взглядом, который ему так хорошо удавался. Я резко вернулся на своё сиденье.

Мне было интересно, как долго нам ехать. Доедем ли мы живыми. Я видел только светящуюся приборную панель и капот, глотающий белые линии разметки. Я слышал только звук двигателя и дыхание Польки.

Десять минут спустя щёлкнул поворотник. Мы свернули и поехали вверх.

– Вас всё равно не пустят, – сказал Шеридан, – вы несовершеннолетние.

Ответа не последовало.

Через несколько минут он снова включил поворотник, и мы плавно подъехали к каменному зданию. Снаружи торчала вывеска. Из трубы шёл дым.

– Я заберу вас в одиннадцать.

Мы остановились. Дебс вышла из машины. Когда я открыл дверь, Шеридан схватил меня за рукав. Салонная лампочка освещала бесцветные костяшки его пальцев и сустав, заклеенный грязным пластырем. Он резко наклонился ко мне, линзы очков блеснули.

– Если будешь вести себя плохо, парень, мы с тобой ещё поговорим.

Лямка ремня безопасности скрутилась у Шеридана Бенедикта на горле.

На секунду перед моим взглядом снова предстал папа с вывернутой шеей. Я вырвал рукав из хватки Шеридана и выбрался наружу, стукнувшись коленом об дверь.

– Одиннадцать ча… – крикнул он, но я захлопнул дверь и оборвал его.

Я хромал через парковку, потирая ушибленное колено. Дебс подпрыгивала.

– Что он сказал?

Я начал что-то бормотать.

– Потрясающе! – сказала Дебс, и мы вошли.

Нас встретило помещение с длинной стойкой и горящим камином. На стенах висели старые карты, рисунки с оврагами, водопадами и вершинами. Но никого не было. Не считая скучающей девушки за стойкой, которая листала что-то в телефоне.