Дорога ввысь. Новые сокровища старых страниц. №5

- Я знаю, - подтвердил Гельвиг, - работа миссионера благословенна, но в то же время и трудна! Справиться с ней по-настоящему сможет только тот, кого толкает на это любовь Бога, а Ганс еще слишком молод, чтобы принять правильное решение в таком серьезном вопросе. Предоставим это Богу. Если Он захочет его взять на службу, тогда Он призовет его к этому. Вас же прошу лишь об одном: помогите ему, если он ошибется. У него гордый характер, иногда он бывает упрям, и подчас ему приходится бороться с сомнениями. Будучи еще маленьким мальчиком, он принял веру, и это меня радует; но он еще не знал, как испорчена и несовершенна человеческая натура. Возможно, Господу придется пройти с ним долгий и трудный путь, чтобы он внутренне дорос до этой веры и укрепился в ней, все это время он будет пользоваться оберегающей и направляющей милостью Божией. Я радуюсь, что вы заступитесь за него. О Вильгельме я меньше беспокоюсь. Его по-детски доверчивое сердце даст ему возможность удержать милость Божию. Ах, я всегда надеялся, что он сменит меня в моей работе, станет моим преемником в Рейн-дорфе! Я так хорошо себе представлял, что когда состарюсь, то мы вместе останемся в нашем старом школьном доме. Но так не будет - Господь решил по-другому! Не плачь же, Мария! Я рад, что воочию увижу то, во что верил! Не удерживайте меня!

Утомленный, он снова лег на подушки. Через некоторое время он тихо произнес:

- Моя родина не здесь - она лишь там, где навечно изгнано всякое дуновение земли. Когда мы вновь себя увидим там, то изо всех сил восхвалим Того, Кто привел нас домой. - Но Гельвигу пришлось ждать смерти дольше, чем он думал.

Мальчики были очень подавлены и ходили по дому на цыпочках. Вильгельм часто плакал. Тем не менее, Ганс был твердо убежден в том, что его молитвы должны быть услышаны Богом, иного и не может быть. И когда через несколько дней больной почувствовал себя лучше, сердце его наполнилось радостной и в то же время гордой надеждой.

Искреннее участие в ухаживании за больным принимали не только родственники, но и другие жители деревни, которые уважали этого спокойного, приветливого человека. Конрад так осторожно и умело ухаживал за больным, что иногда ему разрешали сменить жену лесничего у постели господина Гель-вига. Он охотно делал это. Он часто приводил в дом лесничего Иоганна, который с каждым днем ходил все лучше. Со слезами на глазах Иоганн стоял перед кроватью человека, которого Господь привел издалека, чтобы так много ему подарить. Исцеление его недуга, доверие к его небесному Отцу, понимание Слова Христа! Он приносил своему большому другу самые красивые цветы из собственного садика. Анна тоже часто приходила и приносила в корзинке яблоки и груши, не раз она входила в комнату, чтобы принять благословение, исходившее от постели больного.

Но потом состояние больного неожиданно изменилось. Наступившая слабость дала ему почувствовать, что настала пора окончательно попрощаться со всеми.

- Вильгельм, ты иногда говорил о том, что хочешь стать учителем. Возможно, когда-нибудь ты займешь мое место в Рейндорфе. Но где бы тебя не поставил Бог, будь преданным работником в Его винограднике, хорошим, заботливым садовником всего, что доверят твоим заботам. Делай для учеников все, что только сможешь, чтобы воспитать их в духе принципов Слова Божиего. Учи их Иисусу Христу, а через Него научи искать и находить небесного Отца! Все это в далеком будущем, но тогда я не смогу уже тебе это сказать, поэтому делаю сейчас.

- Ты, Ганс, - обратился он затем к старшему сыну, который стоял перед ним бледный и безмолвный, -ты знаешь, чего бы я хотел тебе пожелать, но не выбирай этот путь, если не чувствуешь к нему призвания. Иначе он покажется тебе слишком тяжелым и тернистым, и ты упадешь под этой тяжестью, так и не увидев плодов своего труда! Это прекрасная цель, но достигнет ее лишь тот, кого толкает к ней любовь Христа. Но если и на самом деле тебе придется когда-нибудь работать среди язычников - ты ведь можешь быть слугой науки, как великий Ливингстон, и в то же время вестником Евангелия - знай, что тебе будут сопутствовать мои наилучшие пожелания и мое благословение. Мое самое большое желание: будь верен Иисусу Христу, настоящей виноградной лозе, вне Его ты ничего не сможешь сделать!

Это были последние слова, которые Карл Гельвиг произнес своим сыновьям. Никогда не забудет Ганс этот вечер. Окно было широко открыто, и вечернее солнце посылало свои золотые лучи в комнату; в вершине огромного дуба зяблик пел свою вечернюю песню, отец был преисполнен мира и спокойствия, а в нем, Гансе, не было ничего, кроме безграничного разочарования.