Дорога ввысь. Новые сокровища старых страниц. №5

- Мия, я не лгать. Женщина рассказала мне всю историю. Она была очень больна, и другая женщина заботилась о маленькая ребенок. И другая женщина принесла ребенка на двор на солнце - ребенок был болен - и женщина идти еще раз в дом и должна там еще работать, и когда женщина возвращается во двор, ребенок там нет, совсем нет.

- Но это же вовсе не доказывает, что то был наш ребенок, что это моя Бэзль, - горячо возразила Мария.

- Нет, точно, Мия. История точно такая, как ты рассказать, когда ты находить маленькая ребенок. О, бедная мать так плакать!

- Ты что-нибудь сказал о Бэзль? - с нетерпением спросила Мария.

- Нет. Я так печален, я ничего не мог говорить, сначала я рассказать все тебе. Но завтра мы идти в больницу, ты и я, и Бэзль, и спросить бедную мать, не ее ли эта маленькая ребенок.

- Ты не в своем уме! Об этом не может быть и речи! Никогда! И только осмелься еще раз заговорить об этом, тогда... тогда ты будешь негодяем! Подлый мошенник! После всего, что я для тебя сделала, ты хочешь украсть у меня моего ребенка! Что ты на меня так тупо уставился?.. - Мария расплакалась и еще крепче прижала к себе Бэзль.

Джузеппе бессознательно провел рукой по своему лицу. О том, что Мария разгневается, он догадывался. Но что она будет так ругать его - на это он не рассчитывал. Она его ненавидела! И только ребенок имел для нее значение!

Мария встала и в сильном волнении стала ходить по комнате. Она напряженно обдумывала создавшееся положение. Наконец, она остановилась рядом с Джузеппе и холодно спросила его:

- Получается, эта незнакомая женщина для тебя важнее, чем я! Я тебя подобрала, кормила, дала тебе приют... и ведь я люблю тебя...

Измученный всем происходящим, мальчик посмотрел на нее и сказал:

- Ах, Мия, мне так жаль, если ты должна отдать Бэзль; но ты же не ее мать, и фрау Шмидт так сильно плакать!

- Кто поручится, что она и в самом деле ее мать, а?

- Если нет, тогда мы оставим Бэзль! - воскликнул он. - Мы хотим показать маленькая ребенок женщине. Если она говорить: „Нет, это не моя“, - тогда он навсегда принадлежит Мие. Идем, Мия, идем к господину Айхману. Господин Галлер дать мне сегодня утром письмо и сказать мне: „Отнеси его, когда ты пойдешь в больницу." Но я забыл это письмо, когда я видеть Петер. Оставь Бэзль у фрау Лоренц, и идем к господину Айхману, и мы ему все расскажем, и он говорить, что нам делать. Идем, Мия!

- Нет! - ответила она. - Не хватало еще, чтобы этот Айхман вмешивался в наши дела! Посмей только хоть слово кому-нибудь сказать об этом! Я выброшу тебя за дверь, уж будь уверен! Ребенок мой, и я никогда не отдам его, понятно?! Никогда, слышишь? И даже если эта женщина в больнице и в самом деле его мать - мне это все равно! Теперь у меня больше прав на ребенка, чем у нее! Если бы я не подобрала его и не принесла домой, его бы наверняка уже не было в живых, он почти замерз.

- Это очень нехорошо с твоей стороны, - серьезно ответил Джузеппе. - Это значит воровать, и господин Айхман говорить, что Господь Иисус очень огорчится, если мы воруем.

- Заткнись же, наконец, тупица! Это не значит украсть! Бэзль у меня в десять раз лучше, чем у женщины, которая оставила ее на улице, где любая собака могла набросится на нее!

- Нет, Мия, это украсть, это очень много украсть. Брать ребенок у матери - это намного хуже украсть, чем взять у булочника хлеб с прилавка!

- Называй это, как хочешь, болван! - закричала она в сильнейшем гневе. - Иди к своему Айхману, который наговорил тебе все эти глупости, и расскажи ему все, слышишь, все с самого начала! Расскажи ему, что я подобрала тебя на улице и заботилась о тебе все это время! Расскажи ему, что из благодарности ты хочешь забрать у меня ребенка! Скажи ему, что будто бы я его украла, и если меня за это посадят, унеси его этой фрау Шмидт, которую ты так любишь! Уж тогда твоя душа успокоится! А теперь исчезни с моих глаз, я видеть тебя больше не могу! Вот дверь, вон отсюда! - Голос у нее сорвался. Она схватила Джузеппе за руку, отвесила ему пару затрещин, а затем вытолкнула его за дверь и сразу же заперла ее изнутри.

Джузеппе долго стоял, как оглушенный, в темном подъезде. Что же ему делать? Наконец, он отправился к господину Айхману. Он шел, пиная перед собой камешек, и размышлял. На самом ли деле Мия попадет в тюрьму, если эта история станет известна? И было ли это воровством? Что же ему делать? Вправе ли он скрывать этот нечестный поступок? Но почему он должен причинять Марии такую боль?

Когда он стоял перед дверью в квартиру Айхмана и уже собирался в нее постучать, он услышал на лестнице, у себя за спиной, чьи-то шаги, и в несколько прыжков его догнал Галлер.

- Как, это ты, Джузеппе? Ты только теперь собираешься вручить мое письмо? А я написал в нем господину Айхману, что приду не в пять часов, а в семь. Сейчас семь. Где же ты был все это время? - В его словах звучала досада.

- Мне жаль, господин Галлер, Петер умер, и я все забыть и быстро бежать к Мие.

- Ты говоришь, Петер умер? О, тогда я понимаю... Пойдем к господину Айхману, он будет рад тебя видеть.