Дорога ввысь. Новые сокровища старых страниц. №6

К своей маленькой сестре Франс был добр и внимателен и никогда не обижал ее. Когда он стал постарше, то часто часами стоял перед ее стульчиком и красочно описывал ей то, что увидел и пережил, бегая по улицам города, и тогда большие голубые глаза Ментье моргали от удивления. Часто он приносил ей что-нибудь домой - розу, цветущую ветку, изредка яблоко или даже апельсин, а матери не удалось ни разу допытаться, где он берет все это.

Его мало волновало, когда мать за такие мелкие кражи пыталась призвать его к ответу и предостеречь. Отец тоже старался напомнить:

- Парень, подумай, что есть, то есть; но что посеешь, то и пожнешь! Ты станешь когда-нибудь настоящим гусаром, запомни, я тебе обещаю это! - Затем мать жаловалась, что она не в состоянии воспитать своих детей лучше.

Она так и не научилась обращать свой взор и просить помощи у Того, Кто знал все ее трудности и заботы и мог, и был готов помочь ей как никто другой.

Сумрачным зимним днем маленькая Ментье навсегда закрыла глаза. Она умерла безболезненно, отцвела, как нежный весенний цветок.

Виллем Ведер в тот день ушел из дома рано утром на работу, на свой склад. Еще до наступления сумерек он потерял свое рабочее место, но домой пришел около десяти вечера. Слабо горела маленькая керосиновая лампа, когда он вошел в комнату. Он испуганно остановился на пороге. Он увидел картину, горше которой трудно было вообразить! На кровати, где лежала усопшая Ментье, сидела его жена, обеими руками обнимая бездыханное дитя, и рыдала. Рядом, тихо всхлипывая, сидел на корточках Франс. Ментье, его Ментье, которая еще утром в шутку дергала его черные кудри, больше не было!

Когда фрау Ведер заметила, что Ментье отходит, она поторопилась к соседке, и та позвала врача для бедняков.

- Это судороги, - сказал врач и прописал лекарство.

- Ей станет лучше? - спросила перепуганная мать. Доктор пожал плечами.

- Возможно. Завтра я снова приду.

Франс и его мать больше ни на минуту не отходили от постели больной. Ментье еще раза два, как во сне, приоткрыла глаза, а потом умерла.

Нет, не холод в маленькой квартирке напугал Вильгельма Ведера, а непередаваемое величие смерти. Несмотря на его опьянение, он осознавал, что мертвый ребенок - это его ребенок, а измученная и отчаявшаяся женщина - его жена! Тут у него зашевелилась совесть, и сиплым голосом он спросил:

- Когда умерла Ментье?

Жена обернулась к нему, и тут Виллем Ведер испугался всей той боли, которая исходила из ее глаз. Это ли была свежая, цветущая, радостная Гертье, которая совсем немного лет тому назад доверила ему навечно свою руку? Никогда еще так ясно до сознания этого человека не доходило, кто повинен во всем этом горе.

- Я не знаю, в котором часу, - ответила его жена и в отчаянии добавила: - Горе-то какое! О Ментье, Ментье - как бы я хотела уйти вслед за тобой! С каким бы желанием! Если бы не было нашего Франса!

Виллем Ведер понял, что хотела сказать его совершенно отчаявшаяся жена, и тут же протрезвел. Франс? Казалось, он тоже правильно понял слова своей матери. Он еще ближе придвинулся к ней, обнял ее и снова безутешно зарыдал.

- Гертье, о Гертье, это моя вина, во всем моя вина! - вскричал тогда Виллем Ведер. - Но все изменится, пока я жив, все будет по-другому! Я буду работать до изнеможения и никогда больше не возьму в рот и капли!

Ах, не впервые Виллем Ведер обещал своей жене измениться. Но каждый раз он снова вскоре предавался своей страсти. Действительно ли он сдержит свое обещание - обещание, данное в таких печальных обстоятельствах?

Не прошло и трех недель, как за один единственный вечер Виллем Ведер пропил больше половины своей недельной зарплаты, с таким трудом заработанной.

Прошла зима, и над могилой Ментье появились первые молодые ростки новой весны. Однажды, солнечным утром, рабочие городской верфи были заняты на погрузке: с помощью деревянного рычага они спускали на землю большой ящик. Вдруг канат лопнул, ящик опрокинулся на палубу и придавил двоих рабочих. Один из них умер через несколько минут, другой -Виллем Ведер - был доставлен в больницу. Когда Гертье пришла к нему, он уже не мог говорить; его грудная клетка была раздавлена, и дыхание все чаще прерывалось. Как только он услышал голос своей жены, он открыл глаза, и в его последнем взгляде отразился целый мир раскаяния, страха и ужаса перед смертью. Несколько минут спустя Виллем Ведер умер.

На следующее утро фрау Ведер позвали в контору фирмы, где работал ее муж. Она взяла с собой Франса. Один из директоров сообщил ей, что о похоронах ее мужа позаботятся. Ей твердо пообещали определенную скромную сумму, чтобы в первые недели она могла купить все необходимое для существования. После этого они с Франсом возвратились домой.

Такой покинутой и беспомощной, как теперь, она никогда еще себя не чувствовала. Конечно, Виллем был пьяницей и виновником бедствий семьи. Но с ней он никогда не был жесток. Даже когда возвращался домой совершенно пьяный, и она осыпала его потоком проклятий и брани, он никогда не поднимал на нее руки.