Дорогая Альма

— Где-то полкилометра, — откликнулся тот. — Сейчас я выведу вас на тропу. И вы совершенно точно по ней дойдете до шоссе. А мы уж кустами, как те самые зайцы, — он с иронией взглянул на Величко, — доберемся до сторожки.

Они вступили в лес. Несмотря на солнечный день под сводами деревьев царила тень, и тропинка была еще сырой от утренней росы. Огромные ветви дубов смыкались над головами. Внизу, в узких промежутках между стволами, бурно кустилась дикая малина.

— Все случилось из-за малины. — Маренн подошла к Пирогову ближе и произнесла шепотом. — Из-за ветки малины, которую оставил Граф у фонтана в усадьбе. Я увидела вас за камнем в туннеле и хотела помахать ею. Вот и оказалась рядом с машиной.

— Эту ветку я сорвал у сторожки Миколы, — улыбнулся Пирогов. — Там малина сладкая-пресладкая в августе.

— А я думала, Граф ее в саду сорвал, — удивилась Маренн.

— Нет, я ему дал, — повторил Пирогов. — Сначала дал понюхать ваш платок, а потом приказал: ветку малины отнеси, а платок у фонтана забери. Он все так и сделал. У Миколы малина — особенная, — продолжил он через мгновение. — Багровая. Не просто красная. В детстве бегали мальчишками к их сторожке и целыми днями пропадали, а потом все вымазанные соком — сюда, на карьер, на солнышке греться. Я почему знаю, где спуск в карьер: у нас один баловник был, моего возраста, из Легедзино, местный. Так вот, все качельку любил устраивать над карьером. Привяжет веревку к дереву и качается. Да, все качались, не скрою. А один раз с деревцем не рассчитали — сломалась сосенка. И он со всей высоты вниз и покатился. С деревни весь люд сбежался. Никто не знал, как туда спуститься, карьер-то в те годы заброшенный стоял, хозяин его разорился. Это уже при советской власти снова он потребовался, работы в нем начали. А тогда был жив Наталкин дед, Азара отец. Вот он на карьере том работал в молодости и знал, как рабочие туда лазили. Вот и показал ступеньки. Мальца того достали. Но сильно расшибся. На всю жизнь инвалидом остался. Быстро умер. Так что карьер этот дурной славой пользуется, — заключил Пирогов грустно. — Рабочих-то тоже немало там от тяжкого труда полегло. Их и не вытаскивали. Прямо там, в известняке, штольню делали да трупы закладывали. Это уж недавно обнаружили. Когда большевики снова работы начали да вскрыли пару таких захоронений со скелетами. Вся деревня глазеть ходила и ужасалась. Вот и вас затянуло в карьер, будь он неладен. — Пирогов вздохнул. — Как сказал бы Наталкин дед, нечистая сила сети раскинула. Но я в это не верю. А вы, я полагаю, и подавно. Все, стой, Граф, пришли, — скомандовал он собаке. — Вот и тропинка к шоссе. Идите прямо по ней.

— Долго задерживаться не будем. — Маренн быстро обняла Пирогова и поцеловала в щетинистую щеку. — Спасибо за все.

— Это вам спасибо, — смущенно ответил он. — Если бы не вы, многих из моих новых друзей сейчас просто не было бы в живых.

— Идите, идите…

Где-то поблизости хрустнула ветка. Граф, до сих пор спокойно сидевший у ног Пирогова, вскочил, шерсть на загривке встала дыбом, он грозно зарычал. Маренн обернулась. И вдруг прямо на нее из густого папоротника вылетела с лаем… еще одна овчарка. Почти копия Графа, чуть светлее. Она на мгновение остановилась, оценивая обстановку. Этого хватило, чтобы Раух схватил ее за ошейник.

— Это наша, поисковая, — быстро сказал он Маренн, показывая на медальон на ошейнике. — Стоять! Они ближе, чем мы думали. Бегите! — скомандовал Пирогову. — И поскорее. Сейчас придут поисковики.

— Величко — за мной! — Таща рычащего Графа за ошейник, Пирогов заспешил к большому дубу, за которым начинался густой малинник. — Фрау… — Он задержался на секунду, как-то неловко дернул головой, хотел что-то сказать еще, но Граф рвался так сильно, что сдержать его было трудно. — Оставайтесь живы, — донеслось до Маренн сквозь лай. — Вперед, Величко, скорее.

— Мы их задержим! — пообещала Маренн громко.

Овчарка в руках Рауха тоже заливалась лаем. Она так сильно тянула руку, что на рукаве мундира Фрица пятна крови стали в два раза больше. Маренн отстегнула форменный ремень и, быстро просунув его вокруг ошейника овчарки, защелкнула пряжку. Так держать стало легче.

— Стоять! Молчать!

— Если там есть еще собаки, они бросятся в погоню, — предположила она тревожно. — И догонят. Не исключено, что собак несколько, а Граф — один. Они его порвут. А Пирогов собаку не бросит.

— Они же ищут нас. У них установка на нас, на наш запах, — ответил Раух резонно. — Этот пес явно прибежал со стороны шоссе. Они идут цепью. Идем навстречу, — решил он. — Пусь они почуят нас. И чтобы вокруг нас не было запаха другой собаки. Вообще посторонних запахов, кроме природных. А ну, рядом! — приказал он овчарке.

— Дай его сюда. — Маренн взяла из рук Рауха импровизированный поводок. — Это кобель? Да, кобель. Все, успокойся, успокойся. — Она погладила овчарку, прислонив ее морду к ноге. — Идем, где твой хозяин? Веди нас.

Собака сразу умолкла и перестала тянуть. Просто послушно затрусила рядом с Маренн.