Дорогая Ава

Она пожимает плечами, и мы поднимаемся на третий этаж. Здесь тихо – как будто в библиотеке может быть шумно, – вдоль стен тянутся небольшие комнатки для занятий, а по центру стоят столы, за которыми сидят студенты с книгами и ноутбуками.

Она ведет меня по залу, заглядывая в аудитории.

– Все большие комнаты заняты, так что придется потесниться.

– Нас всего двое. Как на уроке за партой, считай, – говорю я.

Только сейчас мы будем одни.

– Ага, – говорит она, кашлянув. – Тогда нам сюда.

Она кивает на небольшую комнатку, места в которой хватает на стол и…

– Блин. Здесь один стул… – Она скрещивает на груди руки.

– Садись ко мне на колени, – говорю я. Но не всерьез. Я просто шучу, правда?

Она краснеет.

– Еще чего! Не хочешь посидеть на полу?

– Можно. Или могу притащить второй стул, – предлагаю я.

Она задумчиво озирается. Большинство стульев заняты, а на свободных сложены книги.

– Раз уж пришли, отсутствие стула не помешает. Посидим в тесноте, ничего. Я к тебе не притронусь, обещаю!

– Знаю, что не притронешься, – бормочет она.

Судорожно выдыхаю, но она уже скрывается в комнате и не слышит.

– Самое то, – говорю я, когда захожу следом, ставлю ноутбук на стол и заваливаюсь на ковер у стены. – Бери стул, а я посижу тут.

Она кусает губы, на мгновение опустив голову, а когда поднимает, глаза у нее блестят.

– Ты плохой человек!

– Я? Почему это?

– Принес «Сникерс» и специально сел подальше, чтобы мне не досталось.

Вытащив батончик, подманиваю ее ближе. Ава, схватив ноутбук, перекладывает его мне на ноги и устраивается рядом.

– Все, включай фильм! – Она делает паузу. – Или ты боишься сидеть так близко ко мне?

Осторожно скольжу по ней взглядом, стараясь не задерживаться на голых длинных ногах и розовых пальцах.

– Форт Нокс ничего не боится.

Она фыркает.

– Это не ответ. – Она чуть отодвигается, на мгновение соприкоснувшись со мной ногами.

– Мгм.

Включаю «Грязные танцы». Что угодно, лишь бы не думать о ней.

«Ты сам предложил посмотреть кино вместе», – мысленно добавляю я.

Через несколько минут протягиваю ей батончик и достаю себе второй.

– М-м, вкуснятина. Спасибо! – Она откусывает от «Сникерса» с улыбкой.

Твою мать! Вот просто… твою мать. Она хоть раз улыбалась мне так расслабленно и спокойно?

– Пожалуйста.

Оторвав взгляд от ее губ, я делаю вид, что смотрю на тщетные попытки Бэби танцевать с Джонни. Так проходит еще какое-то время. Каждое сиюминутное движение Авы я ощущаю собственной кожей и вскоре замечаю, как она клюет носом.

– Устала?

– Нет.

Она врет, и я улыбаюсь.

– Ты знал, что пансионат Келлермана действительно существует, только не в горах Катскилл? – тихо спрашивает она, склоняя голову. От моего плеча ее отделяют буквально нескольких сантиметров. – Я нашла его в интернете.

– И где он?

Она моргает, стряхивая сонливость.

– В Вирджинии, и называется он по-другому. Это озерный курорт в горах, чудесное место. Летом там просто волшебно.

– Где ты обычно отдыхаешь?

– В Нэшвилле, – ухмыляется она. – Но я бы хотела съездить на море. Ощутить песок под ногами, все такое. Вот поступлю в универ – и поеду. Возьму с собой Тайлера, он будет в восторге. Ну, когда-нибудь.

Не выдержав, отвожу взгляд. Она такая… хорошая. Такая уязвимая. Отодвигаюсь от нее на несколько сантиметров. После того что я натворил, я не имею права сидеть к ней так близко…

– Какое у тебя любимое воспоминание об отдыхе? – бормочет она, отвлекая меня от мыслей.

Раздумывать не приходится.

– Как-то в детстве родители отвезли нас на лыжный курорт в Колорадо. Мне было лет семь, не больше. Они тогда еще ладили и вроде любили друг друга. Мы с Дейном не слезали со склонов. Папе тоже понравилось. Мама обычно оставалась в домике и готовила к нашему возвращению какао. Там было столько снега – белого, чистого! Казалось, что в таком месте не может произойти ничего плохого. – Я откашливаюсь. – Если честно, с тех пор вообще не помню хороших поездок. Папа начал пропадать на работе, маме диагностировали биполярное расстройство, а потом случилось то, что случилось.

Повисает тишина. На экране танцуют Джонни и Бэби, но мы с Авой смотрим лишь друг на друга.

– Ты многое скрываешь, – тихо замечает она.

Сердце замирает. Мне совершенно не хочется говорить о том, что добило маму. Их с Авой ситуации слишком похожи.

– Не надо, Тюльпан… Давай просто посмотрим фильм.

Сначала кажется, что она продолжит давить, но что-то в моем взгляде вынуждает сменить тему.

– Как скажешь, – говорит она и отворачивается.

Я смотрю в экран, но ничего не замечаю. Кадры мелькают перед глазами, но она так близко, и я не могу расслабиться, не могу не думать о том, что сам пытаю себя близостью с девушкой, которой не суждено стать моей.

Я ведь даже не хочу с ней дружить.

Так почему мне интересно, какой цвет она любит больше других?

Что скрывается в медальоне, зажатом в руке?

Что ее радует?

Что она находит в проклятых помидорах?

Я бросаю взгляд на блокнот, в котором она рассеянно записывает возникающие по мере просмотра мысли.

Кто называет взрослую девушку Бэби?