Дорогая Ава

Неловкая, зато на все свое мнение. Настоящая героиня. Храбрая, заставляет семью взглянуть на мир своими глазами.

Джонни шикарный. Умеет танцевать. Добрый. Заботится о друзьях. Мужчины ДОЛЖНЫ быть такими. Потрясно целуется. Капец! Вот уж кто знает, как нужно смотреть на женщину. И танцевать. Вроде актер занимался балетом.

Любовная линия: первая любовь. Невзгоды и испытания. Притяжение противоположностей. Химия между героями, тут без комментариев.

А затем ручка выпадает из ее руки, она покачивается, склоняется в сторону, откидывается на стену – и ложится головой мне на плечо. Уснула. Вырубилась с концами.

Становится жарко. Душно до ужаса.

Руки сжимаются.

Так близко.

Она так близко!

Надломленная.

Пылкая.

Только моя.

Господи, как же я этого хочу!

Она придвигается ближе, совсем чуть-чуть, и ее голова падает мне на грудь. Фильм заканчивается: все танцуют, и Джонни ловит Бэби в прыжке. Начинаются титры, но я едва ли обращаю внимание: что уж, едва ли дышу, потому что минуты идут, а Ава спит, и мне страшно пошевелиться, страшно лишиться тепла ее тела и приятного запаха волос…

Медленно двинувшись, я касаюсь их, скольжу пальцами по подбородку. Такая хрупкая! Нежная. Заправляю прядь за ухо, вспоминая прошлый год, вечеринку Ченса и… то, что там случилось. Я так злился – и на себя, и на нее; смотрел, как они танцуют, и сходил с ума, представляя большее. Она принадлежала ему – и я, конечно, мудак, но ни за что бы не поступил так со своим лучшим другом.

Я глажу ее по затылку, скольжу к нежной коже на шее…

– А? Что я пропустила? – Она вздрагивает, трет лицо и отодвигается от меня.

Мгновение проходит.

Я опускаю руку. Не могу смотреть на нее, а потому пялюсь в ноутбук.

– Да блин! Я что, проспала концовку? – отдувается она.

Выдыхаю.

– Не судьба, Тюльпан.

И я не только про фильм. Пора заканчивать с этим цирком.

Она раздраженно стонет.

– Блин! Это все школа, работа и Тайлер. Вымотали меня… – Ее перебивает звонок. – И библиотека через пятнадцать минут закрывается! Мы даже фильм обсудить не успели! – Она встает, уперев руки в бока, и расхаживает по тесной комнатушке насколько может. – Что делать будем? – Она проверяет время на телефоне. – Уже почти десять, общежитие скоро закроется…

Я наконец нахожу в себе силы двигаться и тоже встаю.

– Пойдем, провожу тебя до машины. Обсудим фильм на уроке.

Она хмурится, но собирает вещи.

– Можем сесть на лестнице у фонтана, там довольно светло, так что…

– Нет.

– Почему? Я проснулась. Потом позвоню Уайетту, он мне откроет…

– Нет.

Она замолкает и смотрит на меня. Но я – камень. Гранит. Без вариантов.

– Понятно, – говорит она. Горбит плечи.

Я убираю ноут в рюкзак и собираю оставшийся за нами мусор. Ава наблюдает за мной.

– Злишься, что я уснула?

– Мне просто надо идти, стипендиаточка.

Она поджимает губы.

– Могли бы и в звонке посмотреть, блин!

Но она говорит это мне в спину, потому что я выхожу и придерживаю перед ней дверь. Наши взгляды встречаются. В ее глазах – бушующее море. В моих… Черт! Холод, надеюсь.

Коротко выдохнув, она выпрямляет спину и проходит мимо. Обдает меня ароматом ванили, и я вдыхаю его в последний раз.

– Меня ждет… Дейн.

Я не вру: он действительно уже несколько раз написал, спрашивая, где я. Он дома один, а я не ответил, и это на меня не похоже.

Она не отвечает, и я иду следом, выдерживая расстояние. Вместе мы спускаемся на первый этаж, минуя других студентов. Она шагает уверенно, с высоко поднятой головой – чувствуется, что здесь ей самое место. В отличие от «Кэмдена», где она чередует ядовитые ремарки с грустным изгибом плеч.

Она мельком улыбается какому-то парню, и тот смотрит ей вслед, разглядывая задницу. Испепелив его взглядом, я догоняю ее и встаю рядом.

Мы выходим на улицу, проходим мимо фонтана и идем по парковке к машине в абсолютном молчании. Открыв дверь, она кидает рюкзак на пассажирское кресло, ставит ногу в машину, но вдруг оборачивается. Резко вдыхает.

– Что вдруг случилось? Ты же сам напросился! Сам хотел посмотреть фильм вместе. Почему ты такой мудак? – В ее глазах вдруг отражается удивление; потянувшись, она кладет мне руку на грудь. – Нокс, тебя трясет… В чем дело?

Ее ладонь ложится прямо на сердце. Чувствует ли она, как оно бьется?

Во рту сухо. Я часто моргаю. Такое ощущение, что вот-вот отключусь.

Мы смотрим друг на друга. На улице тепло, ее рука обжигает, и по телу бежит электричество. Я думаю: «Может, если вновь и вновь тешить себя иллюзиями, они превратятся в реальность?» Но она не моя. Не моя, не моя, не моя.

Мне нужно думать о себе. О Дейне. О футболе.