Дорогая, я дома

– Тут я должна возразить! – взвилась Бритта, и фон Аннен, снова грустно улыбнувшись, замолк. – Женщине милосердие присуще ровно настолько же, насколько и мужчине. Равно как любые другие качества. Но сама идея прекрасна, и мне кажется, в отчете о работе нашего клуба мы должны отвести отдельное место инициативам господина фон Аннена. Мне кажется, господину Хелленхаузену тоже есть что сказать.

Патрик Хелленхаузен, выдержав эффектную паузу, медленным движением перекинул шарф через плечо, щелкнул застежками чемоданчика коричневой кожи и небрежно толкнул через весь стол яркий глянцевый листок. На листке были изображены две фигурки, мужчина и женщина, одетые в пиджак примерно такого покроя, что был на Хелленхаузене – только не антрацитовый, а разноцветный, с вышивкой. Вышивка, свисавшая неряшливой бахромой, в точности повторяла узор норвежского флага.

– Модель будет в магазинах через неделю, – сказал Хелленхаузен, указывая на листок, – часть денег от продаж пойдет на благотворительность. Таким образом каждый сможет показать свое участие в трагедии и просигналить о нем другим. Это, – глянул он на Бритту, – модель унисекс и для женщин, и для мужчин.

Дитмар Шульце в отчаянии склонил голову. Когда, когда он успел? Ведь не футболку с принтом – целый пиджак успел смастерить и запустить в производство. «Не иначе, этот стрелок за месяц предупредил его, – подумал Шульце зло. Вебер сидел, разглядывая то одного, то другого участника собрания с вежливым любопытством. Его передернуло от слова «унисекс». Он подумал о странной, невозможной вещи – одежде, одинаково сидящей на женщинах и мужчинах. Его дочери никогда не придет в голову нацепить на себя брюки, подумал он умиротворенно. В этот момент Косински с невинной улыбкой из-под бороды обратился к нему, предложив поучаствовать в акции, сделать скидки на перелеты для граждан Норвегии. Людвиг улыбнулся, не зная, расценивать ли предложение как шутку, но ему на помощь, слава богу, пришел Маркус Штееге, терпеливо разъяснивший неуместность предложения. В этой маленькой компании Косински слыл оригиналом, и ему подобные выходки прощались.

Тем временем Бритта начала излагать собранию свою идею. Бизнес должен был чем-то опровергнуть то, что утверждал «норвежский стрелок», а заодно с ним и различные радикальные политики. Они все должны показать, что идея мультикультурализма не потерпела крах, а напротив, успешно работает и приносит прибыль.

– Ведь, если подумать, у всех вас есть сотрудники-иностранцы, – заключила она. – Я предлагаю подготовить серию плакатов с двойными фотографиями. На одной – руководитель, имя и название фирмы, а ниже крупно слоган: «В моей фирме работают иностранцы». Ну а на второй фотографии – сотрудник, с именем и должностью. Я и наша партия позаботимся о том, чтобы правительство выделило рекламные площади бесплатно. Итак, что скажете?

Предприниматели дружно закивали и уставились в свои отражения в лакировке стола, и каждый, вероятно, думал о чем-то своем. Бритта посмотрела на них, как учительница смотрит на нерадивый класс, который самый простой вопрос встречает дружной угрюмой тишиной.

– Господин Хелленхаузен, – обратилась она, – ведь в ваших магазинах наверняка работают иностранцы, не так ли?

Хелленхаузен продолжал задумчиво разглядывать стол, точнее – листок с пиджаком. Пиджаки шили в Бангладеш, и о тех, кто именно шил, он никогда не думал как о людях, – скорее как о некой многорукой массе без лиц. Что до его бутиков в Германии, то смутно вспомнилось, как управляющие жаловались на русских продавщиц: много болтают, ленятся, а некоторые еще и норовят что-нибудь утащить.

– Да, конечно, – ответил он наконец, – пара продавщиц.

– Скажите, а есть продавцы-мужчины? – спросила Бритта. – Видите ли, продавщица – это гендерное клише. А если будет мужчина-иностранец, мы сразу убьем двух зайцев.

Хелленхаузен не ответил. Он сделал вид, что думает, листает в голове личные дела сотрудников магазинов, которыми он вообще не считал нужным интересоваться.

– Думаю, есть, – сказал он после приличествующей паузы. – Мы сделаем нужное фото.

– Вот видите! – Бритта была довольна. – А вы, господин фон Аннен?

Фон Аннену вспомнился шумный и грязный Бангалор, где сидит его мозговой центр – индийские программисты, о которых он тоже не знал ровно ничего. Знали его проект-менеджеры, все до одного немцы, которые летали туда несколько раз в месяц, возвращались загорелые, пахнущие какими-то нездешними запахами, и на чем свет стоит поносили Индию.

– Разумеется, – подтвердил он с легкой улыбкой, – программирование – это вообще занятие международное. Вам, наверное, захочется увидеть программиста-женщину?

– Ну конечно, было бы здорово! – Бритта чуть не захлопала в ладоши. – Видите, как наши дела опровергают всю эту гнусность, написанную сумасшедшим… И не только им, между прочим. Господин Вебер, – обратилась она к патриарху, который не сразу понял, что разговаривают с ним. – Господин Вебер, ведь и у вас, наверное, есть множество иностранных сотрудников.