Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана

— В сухой док стояла очередь из двух судов, сэр, третье чинилось. Чтобы не терять времени, я приказал еще раз внимательно осмотреть винт: возможно, какие-то детали стоило заказать заранее, до того, как док освободится. И выяснилось, что винт не поврежден! На него намотался дрейфовавший старый парус вместе с обрывками такелажа и обломками рангоута. Я не стал, сэр, штрафовать матроса Уилана, осматривавшего винт в первый раз. Вода у берега после шторма была мутная, он принял за изогнутую лопасть торчащий обломок дерева. Каждый мог так ошибиться. Необходимые исправления мы произвели за полдня своими силами.

Он снова выдержал паузу, приглашая задавать вопросы. Таковых не оказалось, лишь Гленарван негромко и печально произнес:

— Значит, яхта была исправна. Знать бы это заранее… Скольких бед можно было бы избежать…

Не дождавшись вопросов, Том продолжил рассказ:

— Известить сухопутный отряд о том, что ремонт не нужен, я уже не мог. Не знал, куда послать нарочного, а телеграф был бесполезен: как я понял со слов господина Паганеля, вы не собирались посещать города, двигаясь по прямой вдоль параллели.

— На самом деле… — начал было Паганель, но махнул рукой и не стал продолжать.

— Получалось, что у меня три свободных недели, сэр, даже больше. Раньше вы не появитесь в Мельбурне и не пришлете приказ на переход к восточному побережью. Я решил использовать это время с толком. Как можно лучше подготовить «Дункан» к новым походам, безразлично, придется ли возвращаться в Европу с капитаном Грантом или плыть дальше на его поиски.

— Очень правильное решение, дорогой мой Том, очень верное! Но отчего же вы не присаживаетесь? В ногах правды нет.

«Якорь тебе в задницу… Думал, никогда не предложишь…»

— В частности, я решил пополнить до максимума запасы угля. Отбункероваться в Брисбене.

— Зачем? — удивился Гленарван. — Чем плох был Мельбурн? Только не говорите, что там нельзя принять на борт уголь.

— Можно. Но мне тот уголь не понравился. Он с местных австралийских шахт. При сгорании дает меньше тепла, больше сажи и копоти. Купить качественный кардиффский уголь можно только в одном месте на всю Австралию: в Брисбене. Больше его никуда не привозят.

— Всё это странно… — сказал Гленарван. — Тащиться тысячу миль туда, потом обратно, чтобы взять уголь несколько лучшего качества… Стоит ли игра свеч? Что скажете, Джон?

— Том совершенно прав, сэр, — подтвердил капитан. — Если есть возможность загрузить кардиффский уголь, надо всегда брать его, он считается лучшим в мире. Этот уголь горит почти без дыма, не пачкает копотью рангоут, такелаж и паруса. Машина выдает большую мощность и реже нуждается в ремонте.

— Печально, но концы у вас не сходятся с концами, господа моряки, — вздохнул майор. — Я видел, как сегодня дымил «Дункан». Если так горит хваленый кардиффский уголь, ради него не стоит делать крюк даже в десять миль.

Разумеется, ответ был у Тома наготове. А как иначе, если все вопросы известны заранее?

— Я был вынужден сжечь часть кардиффского угля для перехода в Новую Зеландию, и уже здесь пополнил убыль. Вы видели сегодня, господин майор, как горит уголь, принятый на борт в Окленде.

— Допустим, — согласился Алан. — Мои знания о паровом флоте сегодня пополнились. Но хотелось бы все же понять, отчего девять матросов до сих пор кукуют на острове.

— Я почти дошел в своем рассказе до этого, господин майор, — сказал Том. — Это достаточно печальная история.

До сих пор они с Аланом разыгрывали свою партию как по нотам, но теперь начинался тонкий и опасный лед.

Том был знаком с простым принципом: когда врешь, говори больше правды, как ни парадоксально это звучит. Историю, состоящую из голой выдумки, разоблачить легко. Но если намешать туда как можно больше правды, блюдо получается куда более съедобное.

Сейчас этот принцип не сработает. Сказать хоть слово правды о походах к Новой Гвинее и к Кейп-Йорку нельзя.

— Итак, сэр, мы отбункеровались в Брисбене. Матросы были отпущены в увольнение, они давненько не бывали на твердой земле. Это стало моей большой ошибкой.

— Поножовщина? — быстро спросил Гленарван. — Или что похуже?

— Хуже, сэр, и много хуже. Эпидемия.

— Что за эпидемия? — спросил майор.

Тому Остину хотелось ответить так:

«Та же эпидемия, что в Лахоре, Алан, ты ведь помнишь Лахор? Ты не мог забыть, как толпа бесхвостых обезьян, взбудораженная своими жрецами, начала убивать белых людей, начав с врачей, а потом уж резали всех подряд. Ты ведь помнишь, Алан, как мы вдвоем защищали дом, ты окно, я двери, а обезьяны накатывали волна за волной, и откатывались, оставляя трупы и пятная красным желтую пыль, а за спинами у нас были женщины и дети, и мы знали, что их убьют сразу после нас… Ты ведь не забыл, Алан, как у нас оставалось пять патронов на двоих, когда пришла помощь, а дом уже горел, подожженный с заднего двора? Ты помнишь все, Алан, тебе не дает забыть те дни крест Виктории, а мне — сабельный шрам на плече».

Но сказал Том Остин, разумеется, совсем другое:

— В Брисбене случилась эпидемия холеры. Она только начиналась, появились первые единичные случаи…