Дороги без следов

- В нашей эскадрилье сегодня получили награды лет­чики, техники и наши славные богини огня, - он поглядел на девчат. - Служба ваша трудная, не женская, но очень нужная. Всех "фоккеров" и "мессеров", которых мы сбили в воздушных боях, сбили при вашем участии. Вы готовили пушки, боекомплекты. Вы мерзнете на ветру каждый день, отправляя нас в бой, следите, чтобы оружие на самолетах всегда было в порядке. И оно никогда не отказывает. Знай­те, что в бою мы всегда с вами. А награды... они не послед­ние. Награжденный человек - вечный должник государ­ства. Ему всегда кажется, что его заслуги переоценены. Так я думал, когда получил первый орден; знаю, вы думаете так же... Так выпьем за здоровье девчат-оружейниц! - за­кончил Мохарт.

Выпив, хвалили вино, Кубань, батьку Рыбакова, адъю­танта эскадрильи Пшеничкина, который неизвестно где взял и поставил на стол две бутылки белой.

- За будущих героев! - Степанов поднял стакан, кив­нул на Русаковича.

Его дружно поддержали.

- Нельзя забывать и тех, кто в госпитале, - сказал Мохарт. - За здоровье Кривохижа! Пожелаем ему славную девушку!

Все со стаканами потянулись к Кате. Она смутилась, по­краснела до ушей. Что-то сказала, лишь бы не молчать.

Потом снова налили, выпили и запели за столом. Нако­нец вынесли посуду в сенцы и пошли танцевать.

Неумело покружившись с Катей, Мохарт вышел из круга.

- Танцуйте, пойте, а я пойду,- сказал он и, одевшись, вышел.

Летчики крутили пластинки с песнями, дружно подпе­вали. Сидели на койках, на лавках, ходили по хате, кучками стояли возле дверей.

Глянув в угол, Катя заметила на себе пристальный взгляд Васильева. Он что-то говорил Рыбакову, напирая на него грудью. Ей непонятно было, шутя это делалось или всерьез. Ясно только, что говорят про нее, про Катю, И это ей понра­вилось. Пусть говорят! Была уверена, что ни Васильев, ни Рыбаков ничего худого сказать про нее не могли, и потому озорно погрозила Васильеву пальцем. И тут же стала искать взглядом Вострикову.

"Посмотри, что я сейчас сделаю", - кивнула Катя и, увидев Аню среди летчиков, нарочито громко крикнула:

- Матвей Иванович, следующий танец наш!

Аня Вост­рикова оглянулась. Взгляд у нее был растерянный, хотя она еще продолжала беззаботно смеяться. Катя двинулась к Ва­сильеву.

- Не твоя забота. Я знаю... - услышала, подходя ближе.

"Вот я их и развела", - подумала Катя, кружась с Василь­евым. Усмехнулась, заглянула ему в глаза.

- Чего не поделили?

- Не обращай внимания...

Потом двери широко распахнулись, и в хату вошли пол­ковой врач Вихаленя и аптекарша Дуся Ушакова.

- Добрый вечер, - сказал Вихаленя, - С улицы услы­хал музыку, дай, думаю, зайду. Вот Дусю привел. Прошу любить и жаловать, как говорится.

- Пожалуйста, доктор, - Степанов растянул меха бая­на. - Для вас любую ноту возьму.

Вихаленя показал взглядом на Дусю.

- Что вам сыграть? - спросил ее Степанов.

- Русского! - Дуся сбросила шинель на руки летчикам и пошла по кругу. Стройные ножки в хромовых сапогах на высоких каблучках так ударили по полу, что все поверну­лись и посмотрели на нее.

Павой прошла круг, другой. Остановилась.

- Кто с Дона? - скользнула взглядом по лицам летчи­ков. - Скорей признавайтесь!

- Бери дальше. С Кубани есть.

- Кубань не Дон, - Дуся махнула рукой. - Теперь смот­рите.

Тонкая в талии, как оса, Дуся пошла, рассыпая дробь, по­том плавно проплыла, как на волнах. Летчики окружили ее тесным кольцом, не могли наглядеться на донскую казачку.

Вдруг Дуся остановилась перед Васильевым, поклони­лась ему, вызывая на танец.

Васильев заупрямился, но летчики выпихнули его на середину круга. Он немного пробежал, шаркая ногами, и спрятался за спины товарищей. Все засмеялись.

- Слабак! - крикнул Вихаленя. - Не позволю позо­рить авиацию! - подобрав полы шинели, пустился в пляс. Получилось неплохо. Когда же он, пристукнув каблуками, пошел вприсядку, поднялся шум.

- Браво! Браво!

Покружившись немного, Вихаленя остановился возле Васильева.

- Вот так надо, молодой человек, - подмигнул он и по­шел к столу играть в шахматы.

Дуся запела песню:

По Дону гуляет,

По Дону гуляет,

По Дону гуляет

Казак молодой...

К ней подошла Катя и стала вторить полным голосом. Она помнила эту казачью песню с детства. В ту войну на Случчине стояли донские казаки. После них остались в бе­лорусских деревнях лихие танцы, песни и воспоминания...

Кате припомнились напоенные запахами садов и трав летние вечера в селе, клен возле хаты, под которым до полу­ночи веселилась молодежь, напевая частушки и эту песню...

Степанов пробежал пальцами по клавишам баяна, кив­нул Кате:

- Даю польку!

Не успела она оглядеться, как перед нею остановился Гетманский.

- Прошу...

Катя видела, что следом за ними в круг выходит пара за парой. Звуки задорной польки заполнили хату, Гетманский кружился легко, набирая темп. Кате казалось, что она кру­жится по воздуху, не касаясь пола.

"Покажу донской казачке, как танцуют у нас", - озорно думала она, поглядывая на Дусю, которая танцевала с Русаковичем.