Дороги без следов

Вдруг над Шумками послышался гул. Он постепенно нарастал и нарастал. Аникеев сбежал с веранды и, придер­живая фуражку, посмотрел вверх.

На штаб спикировал "Як" с трехцветным коком и на вы­соте каких-нибудь ста метров перевернулся кабиной вниз, колесами вверх и так пошел над посадочной полосой. В конце аэродрома снова перевернулся, выровнялся и теперь со стороны штаба пронесся еще раз над аэродромом головой вниз.

В открытом окне показался Михолап.

- Кто там с ума спятил? Фамилия?

- Надо думать, это нормандец Марсель,- ответил Ани­кеев.

Он стоял посреди двора и следил за "Яком". А тот низко спикировал на стоянки и стал набирать высоту. Гул его мо­тора отдалился и стих.

- Часто прилетает парень,- выглядывая из окна во двор, сказал Михолап.- Слишком часто...

- Откомандируйте Винарскую в "Нормандию", и пере­станет тот парень кувыркаться над нами.

- Откомандировать? - усмехнулся Михолап.- Разве полку не интересно иметь такого зятя? А?

Кто-то позвал Михолапа, и он отошел от окна. Аникеев опять занял свое место на веранде. Звонили из дивизии. Спрашивали, кто полетел на разведку аэродрома Леньки и когда вернется.

В небе послышался гул моторов "Ла". Лейтенант Анике­ев сошел с крыльца, навесил козырьком ладонь над глазами. Пара самолетов спикировала над селом и пошла на посадку. На фюзеляже отчетливо были видны номера. Аникеев при­открыл форточку.

- Капитан Пшеничкин,- крикнул он,- садится Васи­льев!

В окне показалась рыжеватая голова адъютанта Пшенич­кина.

-Что?

- Васильев сел.

- Бегу,- кивнул Пшеничкин.- Позвоните на стоянку Русаковичу. Пусть готовится в полет.

Аникеев плечом прижал к стене полевой телефон в жел­том футляре, крутнул ручку.

- Стоянка первой? Кто? Я говорю с первой... Ясно? - Аникеев дунул в телефонную трубку.- Старший лейтенант Русакович? Готовьтесь в полет. Готовы? Отлично!

Повесив трубку, Аникеев устало зевнул. Дежурить он начал вчера, еще на том, старом аэродроме, на рассвете перелетел сюда с передовой командой, принимал самолеты, показывал стоянки и ни на минуту не прилег. Столько было работы!

В соседнем саду начальник фотоотделения техник-лейте­нант Филин подавал команды, расставляя машины, которые только что пришли из Куликов. Сам он плотный и высокий, а голос у него какой-то тонкий. Это развеселило Аникеева, и он стал наблюдать за техником. Во всех движениях и ко­мандах Филина чувствовался гражданский человек, который совсем недавно надел армейскую форму.

Ступая с поднятыми руками впереди машины, он пока­зывал, где ей остановиться. Одну поставил под высокой гру­шей, другую загнал в вишенник. Оглянулся, выбирая место для третьей. В суете запутался в сучьях. Фуражка свалилась, и Филин, подхватив ее на лету, махнул третьей машине-ла­боратории. Эту машину Аникеев встречал сам, показывал, в какой двор заехать. Она пришла из армии для подкрепления.

Машины выстроились полукругом возле колодца с по­косившимся журавлем.

Из сеней на веранду вышел адъютант Пшеничкин, спу­стился с крыльца и подался на стоянки. Аникеев глянул вдоль улицы. Пусто. На выгоне солдаты сгружали с трех машин желтые ящики. Боеприпасы!

Аникеев перевел взгляд на огороды, на сады. Сел за стол, задумался. Ну вот... Приехали в полк пять пилотов. Хотели служить и воевать в одной эскадрилье. А что получилось? Гусарова похоронили в Куликах. Он, Аникеев, попал к Мо­харту, а его товарищи пошли в другие эскадрильи.

В первой его, Аникеева, приняли неплохо. Мохарт по­говорил и сразу дал понять, что он должен чувствовать себя у них как дома. Рядом с Мохартом сидели Русакович, Васильев, Гетманский, Петровский, Рыбаков и их ведомые. Разные по характеру и привычкам люди... Одни воюют с со­рок первого, другие пришли полтора и год назад и за время боев на Курской дуге возмужали, набрались опыта. При­мером для всех летчиков был и остался Пищиков. Техника пилотирования у него совершенная. От командира полка не отстают командиры эскадрилий. Летчики первой эскадрильи отлично пилотируют и хорошо стреляют. Гетманский, на­пример, в бою под Орлом, выйдя из атаки, увидел, что у него в хвосте сидит "мессер". Еще момент, и "мессер" дал бы пушечную очередь... Гетманский рванул машину на "гор­ку" градусов под семьдесят. "Мессер" проскочил под ним.

Гетманский крутанул самолет вокруг оси, стал головой вниз, поймал "мессера" в прицел и всадил в него длинную пушеч­ную очередь. Теперь на счету Гетманского десять сбитых самолетов. У Русаковича одиннадцать. У Васильева девять.

Cможет ли Аникеев в такой эскадрилье идти в ногу со всеми, оправдать доверие товарищей, которые так душевно встретили его, новичка?