Дороги души: Неизреченное познание

Итак, на этапе отречения герой четвертого подвида живет прошлым, уже имеющимся рисунком эмоциональной игры. Эмоциональная игра вполне себе играет, но – все время одинаково. Вот копейщик поднимает блестящее копье… и бессильно его опускает. И снова и снова рекурсивно происходит одно и то же. А вот всадник поднимет кулак, чтобы погрозить противнику и направить лошадь… но будто бессильно раздумав, не делает ничего. И здесь иной светлый читатель резонно спросит: но что мешает? Вот прям ожидается действие, новая игра эмоций, что же за бессилие их останавливает? Вот-вот копье будет поднято, и конь подстегнут, а пространство огласится криками нападающих варваров. Но нет – те времена давно прошли. На самом же деле они вовсе не раздумали действовать, из-за какого-либо бессилия. Ибо и не надумывали, и не собирались. На крайней степени темной деградации функциональности нет. Понимаете, такая игра эмоций не ведет никуда. Эта игра – эмпатичный памятник самому себе. Рекурсивный, остановленный рисунок. Копьеносец снова и снова картинно поднимает и опускает копье не потому, что с какого-то момента игра эмоций не может происходить дальше. Он просто никуда и не собирался. Он лишь показывает снова и снова то, что уже есть, позируя «рыцарством». Ведь на последнем этапе темной деградации герой воспринимает такие процессы как некий самодостаточный образ чрезвычайного рыцарского благородства. Как... звон шпор. Они есть, играют эмоциями и этого уже достаточно, больше ничего и не требуется. Ведь звон шпор – рыцарски благороден, и точка.

Теперь это рыцарь печального образа. Зачастую формальная логика позволяет уточнить те черты, которые на земле описаны навскидку, интуитивно. Так, рыцарь печального образа в словаре показан как «наивный человек, бесплодный мечтатель». Теперь мы можем уточнить – бесплодный житейский прожектер. Ведь житейский мечтатель – это первый подслой, а не четвертый. Однако же такое определение чересчур оптимистично. Ведь эта наивность весьма специфическая, и проистекает в основном из концепции, что все вокруг – застывшие образы рыцарского благородства. Такая наивность весьма агрессивна и разрушительна, полная оторопи последнего этапа деградации «не тронь»! Ведь функциональность будет восприниматься как оскорбление благородного застывшего рыцарского образа! И такой герой начинает всем мешать использовать объекты опеки. А это ни что иное как хулиганство. Так вроде же мы уже обсуждали хулиганские страсти в разделе о первом подвиде? Понимаете, все темные герои, на всех этапах темной деградации в определенном смысле – хулиганы. Но именно четвертый подвид на последнем этапе воспринимается как «классический» хулиган в СНГ. Он мешает использовать объекты опеки, делает их непригодными к использованию. Такой хулиган воспринимает меняющих его мир как тех, кто плетет житейские козни против него; хитрецов, пытающихся расхитить ценности его прошлого, посягающих на них. А свои действия, мешающие житейским проектам он трактует как действия, которые восстановят спокойное рыцарство эмоционального образа прошлого.