Дорогой Эван Хансен

Я наблюдал, как она осознает произошедшее. Сколько я знаю Алану, она всегда вела себя выверенно и рафинированно. А иногда даже напоминала робота. Но сейчас она выдала истинно человеческую реакцию.

– Думаю, тебе следует объявить о том, что «Проект Коннора» порывает со мной, – сказал я.

– О, поверь мне, я это сделаю.

– Не откладывая в долгий ящик, – предложил я. – Это ведь действительно важная новость, не правда ли? – Мне было ненавистно все, что я выдавливал из себя.

– Ты болен, Эван. Тебе это известно?

Не прошло и часа, как объявление было сделано. Она поступила цивильно, заявив, что просто наши пути разошлись. Мне бы хотелось, чтобы она бросила меня под автобус и переезжала меня, пока я не стал бы хорошим и плоским, но она, наверное, решила, что изничтожение меня нанесло бы вред проекту. Она не знала того, что знал я, – скоро в любом случае я стану врагом народа номер один. Я надеялся на то, что «Проект Коннора» сможет выжить при стихийном бедствии, потому что они поступили правильно и вовремя отправили меня на все четыре стороны.

К несчастью, кампания по возрождению яблоневого сада обозначила наивысшее достижение «Проекта Коннора». Он больше никогда не привлекал к себе такого большого внимания. Многие переключились на другие события: на встречу выпускников, баскетбольный турнир, изменившуюся прическу Рокса. Алана уделяла все силы тому, что было начато, и не могла выдвигать новые инициативы. К ее чести, она не покинула проект. Если эта девушка получает задание, можете быть спокойны: она его выполнит.

Если вы сейчас спросите Алану Бек, знала ли она когда Эвана Хансена, она может ответить, что мы были лишь едва знакомы. Алана игнорировала меня до конца учебного года. Проходила мимо в коридорах. Покидала комнату, если я в нее заходил. Делала вид, что я не существую. И не только она одна.

* * *

Я позвонил Джареду на следующий день после того, как побывал у Мерфи. Он, и это предсказуемо, пришел в ярость.

– Ты что, распоследний дебил? Ты понимаешь хоть что-нибудь? Пожалуйста, скажи мне, что папы Зо там не было.

– Конечно, был, – ответил я. – А в чем дело?

– Да в том, что ты признался в преступлении юристу. И не просто юристу. А человеку, против которого совершил преступление.

Я понимал, что нахожусь в большой опасности. Но еще не до конца осознал, насколько все действительно серьезно. Джаред хотел, чтобы мы поговорили с его дядей, адвокатом, и выработали единую версию событий. Вместо этого я предложил пойти прямо к Мерфи и молить их о прощении.

– Эван, пожалуйста, послушай меня. Не надо этого делать.

Это были самые честные слова Джареда Клайнмана, которые я когда-либо от него слышал.

– Правда, Эван. Если ты пораскинешь мозгами, то поймешь, что вся ответственность лежит на тебе. Это была твоя идея.

Я помнил, что дело обстояло не совсем так, но мне надоело спорить.

– Послушай, – сказал я. – Я не собираюсь тыкать пальцем в кого-либо. Я знаю, что натворил, о'кей? И не виню ни тебя, ни кого-либо еще. Я ни разу не упомянул твоего имени. Им ничего о тебе не известно.

Было слышно, как пальцы Джареда стучат по клавиатуре. И я представил, как он сидит в своей комнате и торопится стереть с жесткого диска разоблачающие его улики.

– Пожалуйста, не говори с дядей. Давай чуточку подождем и посмотрим, что будет. Может, Мерфи промолчат обо всем.

Это была абсурдная фантазия, но мне оставалось надеяться лишь на такую возможность.

– Если ты меня подставишь… – сказал Джаред.

– Я не сделаю этого, клянусь.

Он отключился.

Когда все немного улеглось, я попытался связаться с ним с помощью нескольких сообщений:

Эй, чувак.

Я просто хочу попросить прощения.

За все.

Я знаю, что был сволочью.

Я – сволочь.

Пытаюсь не быть ею.

Мир?

Если ты когда-нибудь захочешь встретиться…

Ладно. Скоро поговорим.

Но мы так и не поговорили. По-настоящему. Мы здоровались, когда этого нельзя было избежать. Он признавал мое существование, но только формально. Можно было подумать, будто мы бывшие любовники, судя по нашему поведению друг с другом. Моим самым большим страхом было то, что он уже наведался к своему дяде и колеса правосудия завертелись, а я не узнаю об этом до тех пор, пока полицейские не придут ко мне, чтобы забрать.

В следующем декабре, спустя несколько месяцев после выпуска, я шел на автобусную остановку. Мимо ехал внедорожник. Он походил на автомобиль Джареда, но за рулем был не он. Или он?

Этот новый Джаред был худее, чем прежний, и на нем не было очков. Потом он заговорил:

– Все еще шатаешься по городу как извращенец?

Он сказал, чтобы я сел в машину, и отвез меня на работу. Я продолжал глазеть на него. Может, он наконец стал посещать фитнес-центр? Как этот парень сумел мотивировать себя? Почему он так изменился? Я поставил на то, что у него появилась подружка.

– Круто выглядишь, чувак, – сказал я.

– Мы какое-то время не видели друг друга, но я по-прежнему не голубой, – съехидничал Джаред.

– Я думал, ты в Мичигане. Что ты делаешь дома?

– Я бросил учиться и пошел в армию.

– Шутишь.

– Само собой. Я приехал домой на зимние каникулы, гений.