Дорожная традиция России. Поверья, обычаи, обряды

Таким образом, эти действия по смыслу сходны с перегораживанием, перерубанием дороги. А ещё они отражают представления о «своём» и «не своём» пути, о «своём» и «чужом» пространстве (у зверя или лешего – свои пути в «их» пространстве, а человеку в том же, «чужом» для него, внешнем, небезопасном пространстве желательно ходить путями иными, не пересекаясь, к примеру, с лешачьими тропами).

Нечто подобное перегораживанию, перерубанию, «закрещиванию» дороги практиковалось в русском свадебном обряде – «старинном», как определил записавший его в 1926 г. в Малмыжском уезде Вятской губернии художник и этнограф-любитель А. В. Фищев. При отъезде к венцу жениха и невесты «идут к воротам и хлещут кнутом по дороге, чтобы не испортить оставшуюся в доме родню»[368]. Здесь «испортить» – это, конечно же, навести порчу. Удары кнутом по дороге (может быть, и крест-накрест) должны были загородить подход к дому для злого человека, колдуна, «еретника». Известно, что у славян и для распознавания ведьмы применялось «преграждение пути»: именно ведьма, как считалось, не могла пересечь преграждённый тем или иным способом путь[369].

Вообще же символическое перегораживание дороги практиковалось во многих обрядах и при разных ситуациях. Оно бывало чрезвычайно разнообразным[370].

Примечательно во всех подобных обрядовых практиках вот что: они весьма архаичны, они были распространены у разных народов России и сохранялись до сравнительно позднего времени, в том числе среди русских.

«Присесть на дорожку»

Обычай «присесть на дорожку», то есть перед отправлением в путь, бытует до сих пор. Он укоренён издавна и распространён широко. Присаживались перед дорогой не только русские, так делалось и у некоторых иных народов.

Вот как это происходит сейчас, у современных русских горожан. В августе 2012 г. Ольга Т. (1956 г. р.), уроженка и жительница г. Вятки (Кирова), собиралась уехать на пару недель в гости к брату на Украину. Сосед вызвался помочь ей – проводить и донести вещи до вокзала. Вроде всё было готово, и он уже вынес было чемодан ибольшую сумку из её квартиры на лестничную клетку. Тут она воскликнула: «Как же! А посидеть!» – и указала соседу на ящик для обуви: «Вот хоть сюда присядьте». В тесной прихожей места больше не было, и она прошла в комнату, подвинула стул ближе к центру, села на него. Полминуты прошло в молчании. Затем она, не вставая, на мгновение опустила голову – кивнула, как бы сделав полупоклон, и быстро произнесла что-то вроде: «Стены родимые, домашние, благословите». Поднялась, засуетилась, оглядывая напоследок помещение и выходя наружу[371]. Ольга Т. не слишком религиозна (к примеру, иконы в её квартире не заметны). Но её полупоклон, который получился направленным в угол, противоположный входу в комнату, и произнесённые ею слова – всё это похоже на рудимент народно-религиозной традиции, с поклонами перед иконами и молитвами.

Во второй половине XX в. в Пинежском районе Архангельской области говорили: «Перед дорогой присесть нать и богу помолиться, чтобы несчастья не было. Пол не мыть и не подметать в этот день»[372]. Мыть пол, по народному толкованию, значило «замывать след» уехавших. Неподалёку от тех мест, в Водлозерье, в старину вся семья молилась на образа и присаживалась на скамью, чтобы посидеть в молчании две-три секунды. После этого глава семьи произносил: «С Богом», и все выходили на крыльцо. Провожающие смотрели в глаза тем, кто собрался в дорогу, и говорили: «В святой час. Господи, благослови, подобру доехать и приехать». Там же был запрет в течение трёх суток подметать полы, «чтобы навсегда человека из дому не вымести». И наоборот: свекровь, не желавшая больше видеть свою невестку, мела пол к порогу и приговаривала: «Век бы мои глаза тебя не видывали»[373]. А в связи с запретами мыть и подметать жилище вослед уехавшему – интересны укоренившиеся в языке просторечные выражения: «смыться» («смываться»), «выметаться», как раз и означающие скорое и решительное исчезновение того, кто тем самым уподоблялся мусору, грязи.

Исследователь России, этнограф и литератор П. И. Небольсин (1817–1893), живя в 1840-х гг. в Сибири, ездил там по горным приискам. Однажды ему надо было отправляться зимой в дальний путь. С ним поехало несколько человек из местных жителей. Вот как это описано в его книге:

«Следом за мной вошли мои подначальные и, доложив, что, дескать, “всё готово”, расселись вдоль стены на скамейках. Один из них припёр поплотнее дверь и опять занял своё место. Видя, что дело идёт об исполнении обычных приёмов, наблюдаемых при отправлении в дорогу, я тоже уселся. С минуту мы просидели молча. С возгласом: “Господи, благослови, Христос!” все встали, перекрестились, поклонились образам и стали подходить ко мне по одиночке.

– Благословите, хозяин! – говорил каждый из них, приближаясь ко мне и наклонив голову для осенения её крестным знамением.