Дорожная традиция России. Поверья, обычаи, обряды

Действительно, «первый встречный и поперечный» – выражение собственно русское, которое, по всей видимости, является соединением исходно французского оборота с другим собственно русским оборотом – «встречный и поперечный». Кстати, этот последний оборот звучал в русской речи, пожалуй, чаще. Происхождение устойчивого, формульного словосочетания про встречного-поперечного совершенно ясно: оно часто использовалось в ритмизованной заговорной речи и вообще в ситуациях, связанных с выходом человека на важное дело. Так, один из заговоров «при отправлении в путь» завершается словами: «…Так бы и встрешный меня злодей испугался, как грому боялся, ни в пиру, ни в беседе со мной не проклажался; аминь»[341]. Вообще-то в заговорах обычно подробно перечисляются те злые и опасные люди, от которых спасает заветное слово. Среди них, кроме всяких и разных колдунов и колдуний, баб-простоволосок и девок-черноголовок, поминаются также встречные да поперечные. В заговорах от разных болезней Богородица, Христос и святые «отговаривают» больного «от стрешника, от поперешника». Там может быть такая концовка: «…От девки-черноголовки, от стрешнаго и поперешняго! Во имя Отца и Сына и Св. Духа. Аминь». Там говорится: «От стрешнаго, поперешнаго, от лихого человека помилуй, Господи, рабу Божию…»[342] В записанной в XIX в. народной драме «О храбром воине Анике и Смерти» главный герой, победив «дерзкого Морица», возгордился: «Вот я, Аника, храбрец и бодер, // Нет мне ни стрешников, ни поперешников // И ни спорников, непокорников…»[343] Такое словоупотребление показывает, как выражение «стрешники-поперешники» становится метафорическим: это уже не те, кто действительно становится на пути героя, а те, кто мог бы ему противоречить.

У русских был мифологический персонажс приметным обозначением – «встречник». Во Владимирской губернии его представляли так: это «нечистый злой дух, который в виде как бы воздушной полосы мчится стрелой по проезжим дорогам за душой умирающего человека, особенно самоубийцы»[344]. Такой смертоносный дух передвигался именно «по проезжим дорогам», встречая на своем пути прохожих-проезжих и мерещась им в воздушных вихрях. Небезопасно было, значит, находиться даже на наезженных путях, можно было повстречать там этакое воплощение скорой смерти.

А ещё в различных местах славянского мира рассказывали о «стрешнике», который наносил травмы, и о «встрешном», который избивал пьяных и злых. В Поволжье говорили, что отправление в путь в день праздника Сретенья сулит гибель – человек тогда может встретиться со Смертью[345]. Из демонических персонажей, которые своим наименованием указывали на пути-дороги как излюбленные места обитания, это ещё «путник» у западных украинцев. На Терском берегу Белого моря лешего могли называть «прохожим»[346]. А в русских заговорных текстах упоминаются также «царь дорожный» и «царица дорожная»[347]. В Гомельской и Могилёвской областях Белоруссии и в Брянской области России на перекрёстках дорог являлись «доброхожие» (иначе: богатыри, невидимые богатыри, невидимые люди, невидящие, невидимцы). Главная опасность при встрече с ними была в том, что люди могли им, невидимым, нечаянно осквернить дорогу, перейти путь. Свадьба же этих «доброхожих» размётывала всё на своём пути. Впрочем, эти персонажи могли явиться где угодно, да и мифологические мотивы быличек о них тоже весьма разнообразны[348]. В современном фольклоре археологических экспедиций отмечены рассказы о «дорожницах» – женщинах в белом, которые бродят по дорогам и мерещатся тем, кто напился и в одиночку убрёл из лагеря[349].

И всё же специализированные демонические персонажи, связанные с дорогами самими своими наименованиями, у славян были довольно редки. И это при том, что именно на дороге, как известно, в изобилии встречалась всевозможная нечисть, пугая прохожих да проезжих, обманывая их и на них нападая. Может быть, это потому, что дорога и распутье вообще бывали самыми обычными, привычными, заурядными местами обитания различных мифологических персонажей. Вот столь очевидная особенность и не акцентировалась.