Дорожная традиция России. Поверья, обычаи, обряды

В старой литературе сохранился интересный рассказ о зайце, который стал причиной гибели молодого придворного Екатерины II. Писатель и историк XIX в. М. И. Пыляев в своих очерках о прошлом окрестностей Петербурга упоминал о кладбищенской церкви Казанской Божьей Матери в Царском Селе. В связи с этим он цитировал священника Иоанна Смирницкого, который так писал «об устроении царскосельского кладбища»: «Известный флигель-адъютант императрицы Екатерины II, граф Алек. Дмитриевич Ланской, выехал однажды на охоту, и когда проезжал по здешней местности, то выбежавший из кустарников заяц испугал его лошадь, которая сбила Ланского с себя, и он, страшно ушибленный, вскоре скончался; императрица, видевшая всё это с балкона своего дворца, распорядилась устроить тут церковь и кладбище». Пыляев прокомментировал рассказ священника: «Предание это неверно. А. Д. Ланской (род. 1758 г., умер 25 июня 1784 г.), камергер, генерал-адъютант Екатерины II, пользовавшийся благоволением государыни, сильно опечаленной его раннею смертью, умер от слишком сильного приёма секретного лекарства, известного в медицине под именем Aphrodisiacum»[461]. Действительно, «предание» это выглядит малодостоверным: императрица с балкона дворца видит охотившегося придворного, который погибает от внезапно выскочившего зайца… Если же Пыляев прав, то тем интереснее эта полуфольклорная история о несущем гибель зайце.

Опасение встретить на пути зайца нередко и у других народов.

В середине XIX в. среди украинцев Литинского уезда Ковенской губернии отмечено поверье, что заяц сотворён чёртом и служит ему «передовым». И если заяц перебежит кому-либо дорогу, то с этим человеком будет несчастье. «Увидев зайца, перебегающего дорогу, нужно сейчас же выбросить из повозки клок сена. Утверждают, что в таком случае заяц сейчас же возвратится назад»[462].

У живущих на средней Печоре коми ипостась души, называвшаяся «урöс», могла получать разные зооморфные обличья. Например, вид зайца, бросавшегося в ноги. Тогда это предвещало смерть или несчастье[463].

Среди сибирских татар бытовало поверье, что если дорогу перебежит заяц, значит, в ближайшее время произойдёт что-то нехорошее[464]. У различных групп тюркоязычных алтайцев отправление на охоту считалось важным делом и обставлялось многими обычаями и ритуальными запретами. Дурным знаком было, если дорогу пересечёт кто-либо (особенно женщина) или же переползёт змея; нельзя было пересекать чужой лыжный след, возвращаться назад, шутить, заговаривать с кем-либо по пути. Иногда даже выезжали с заряжённым ружьём, чтобы сразу застрелить зайца, если он станет перебегать дорогу[465]. А у болгар-мусульман, равно как и у родственных им групп населения в Турции, есть обыкновение, встретив зайца, сворачивать с дороги. Повстречав зайца, никогда не говорили: «Я видел зайца». Надо было говорить: «Я видел волка», потому что волк означал спасение и успех[466]. У охотников-белорусов была примета: если волк перебежит дорогу – хороший знак, а если заяц – плохой[467]. В заметках писательницы К. Авдеевой (Е. А. Авдеева, 1789–1865) отмечено: «В дороге, когда едете полем или лесом, и перебежит дорогу волк, почитается к добру, а если лисица или заяц, к неуспеху либо к какой-нибудь помехе в делах»[468]. У Авдеевой используются преимущественно сибирские материалы.

Следовательно, заяц иной раз мог оказаться даже более зловещим, чем сам волк. Вот и другие промысловики, русские старообрядцы на Чудском озере, занимавшиеся там рыбной ловлей, знали, что нельзя поминать зайца – в сетях будет пусто[469].

Действительно, заяц у славян представлялся животным, имевшим демонические свойства, «нечистым» и опасным. Он связан с лешим, чёртом или какой-нибудь «нечистой силой». Потому и встреча с ним бывала более опасной, чем даже с волком; пересекавший путь волк – к добру. Лешие, по распространенным поверьям, имели свою скотину, состоявшую из обитавших в лесу зверей – прежде всего, зайцев. Заяц мог оказаться оборотнем, он становился вихрем, а «нечисть» в заячьем облике стремилась перебежать дорогу охотнику или свадебному поезду[470].

В Прикамье записан такой народный рассказ: «Мужик репу караулил. Заяц прибежал. Он его, значит: “Понеси тя лешак!” К нему скоро лешак и пришел с кузовом: “Давай садись”. ‹…› Это такая легенда ходила, что нельзя, когда заяц бежит, его к лешему посылать, а то он тебя унесёт»[471]. Само это вырвавшееся проклятие вослед зайцу очень показательно: мол, надо бы, чтоб пронесло этого зловредного зверька мимо и без ущерба! Но история, собственно, о том, как мужик не учёл прочной связи зайца и лешего, за что и поплатился.