Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Отец мой сказал мне гневным голосом, что довольно делали для меня снисхождения, давая свободную волю избирать себе супруга по моему выбору; но теперь пора уже требовать от меня повиновения. Так, правда, примолвила к тому моя мать; и я надеюсь, что мы в любимой сей нашей дочери не найдем ни какого сопротивления нашей воли и желаниям. Дядя мой Юлий сказал, что он уверен в том очень твердо, что милая его племянница конечно, будет повиноваться воле своего отца без всякого прекословия. Дядя же мой Антонин проворчал грубым своим наречием, что не думает он ни как, чтобы я получив себе милость моего деда, почитала себя от того независимою; а в противном случае покажет он мне, что духовная та может быть уничтожена.

Ты можешь себе вообразить в каком я тогда находилась удивлении. Что сие значит? думала я сама в себе, и какое намерены делать мне предложение? не ужели о г. Виерлее? на конец, о ком будут мне говорить? В разуме молодой девицы представляются всегда больше невыгодные и бедственные, нежели благополучные воображения, а особливо когда в том участвует ее самолюбие. Я думала сама в себе: пусть говорят, о ком хотят; могла ли я воображать себе, что будут мне предлагать г. Сольмса?

Не думала я ни как, чтобы подала причину к такой суровости; однако ж старалась сохранять в себе чувствования благодарности за их ко мне милости, коими была им обязана как дочь и племянница; но столько поражена была таким чрезвычайным и неожиданным приемом, что просила у отца моего и матери позволения удалиться в свою горницу, дабы сколько нибудь прийти в себя от моего замешательства. Никто мне в том не противоречил, по чему я поклонившись им вышла. Брат мой и сестра остались очень довольны, что могли убедить стариков учинить мне такую встречу.

Вышедши в мою горницу, и не имея при себе ни одного другого свидетеля, кроме верной моей Анны, начала приносить горестные жалобы относительно ожидаемого мне от них предложения. Едва только могла прийти несколько в себя, как позвали меня пить чай. Послала я мою горничную женщину с просьбою, чтобы меня от того уволить; но по присланному второму приказанию принуждена была сойти, показывая по наружности сколько могла вид спокойной. Брат мой уверил все собрание в язвительнейших выражениях, что я для того не хотела сойти к чаю, чтобы могла скрыть свое неудовольствие и досаду, слыша поносительные слова о таком человеке, о котором уже предубеждена сердечно. Могла бы я вам отвечать на сие так, как вы то заслуживаете, сказала я ему, однако ж теперь от того удержусь. Есть-ли не нахожу в вас чувствий брата, то и вы не можете также находить во мне чувствий сестры.

Когда мы сели, то мать моя начала говорить о взаимном дружестве, долженствуемом царствовать между братом и сестрами, и порочила с некоторою ласкою поступок моей сестры и брата, что причиняли мне досаду и огорчение; а впрочем уверяла всех, что надеется твердо на мое воле отца моего повиновение. Тогда, сказал мой отец, все пойдет своим порядком; тогда, примолвил мой брат, будем мы ее любить до чрезвычайности. сестра моя прибавила к тому, мы будем ее любить так как любили прежде. Дядья мои сказали: она будет идол нашего сердца.

Вот, любезная моя приятельница! каким образом по возвращении моем домой была я встречена. При конце завтрака явился г. Сольмс. Дядья мои Антонин и Юлий представили его мне как одного из лучших своих друзей; отец мой сказал мне: Знай, Кларисса! что Сольмс мне друг. Когда он сел подле меня, то мать моя посмотрев на него несколько времени обратила на меня взор наполненной нежности. Глаза мои устремились равным образом на нее прося ее защиты; на него же глядела я с презрением и негодованием смешанными с ужасом. Между тем брат мой и сестра осыпали его ласками и учтивостями.

При сем прошу тебя свидетельствовать любезной и почтеннейшей твоей родительнице мою чувствительнейшую благодарность за все ее ко мне благосклонности, что я не премину также и сама сказать ей особливым письмом.

Кларисса Гарлов.

ПИСЬМО VIII.

КЛАРИССА ГАРЛОВ К АННЕ ГОВЕ.

24 Февраля.

Дело мое производится с чрезвычайным жаром и поспешностью. Сольмс здесь почти ночует, и оказываемая ему благосклонность увеличивается от часу более. Ни чего здесь больше ни от кого не слышно, как следующие выражения: Как она счастлива! какое великое богатство!

Ах! любезная приятельница! да будет угодно небу, чтобы я не имела причины приносить жалобы на ошибку столь богатой фамилии, какова моя! До сего времени вижу я себя преданною во власть моего брата, которой показывает ко мне отменные ласки. Ты можешь воображать себе, что я изъяснялась с ним очень искренно, но он берет на себя вид насмешливой; и не может себя уверить, чтобы столь скромная и привязанная к своей должности девица, какова была сестра его Кларисса, могла причинить всем друзьям огорчение.