Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

На сие отвечает он в последнем своем письме, что когда я решилась прервать с ним всякую переписку, то из сего должен он заключить не иное что, как я имею намерение учиниться супругою такого человека, коего ни одна благоурожденная женщина не может считать для себя сносною партиею: и что в таком положении должна я его извинить, ежели не может он согласиться на потерю такой особы, в которой полагал все надежды своего благополучия, ни сносить терпеливо торжествующую дерзость моего брата; но что не думает никак щадить чью нибудь жизнь, и ниже свою собственную; что решился исполнить свои намерения не иначе, как когда принужден к тому будет каким нибудь ужасным происшествием; если же узнает, что располагают мною с моего собственного согласия, то без сомнения принудит себя подвергнуться своей судьбине; но ежели употребляет в том усилие, то за следствия никак не отвечает.

Я намерена переслать к тебя чрез несколько дней сии письма; теперь положу их в мой пакет; но может быть что мать моя потребует их от меня опять для прочтения. Ты видишь, любезной друг! каким образом старается он принудить меня к продолжению нашей переписки.

Через час мать моя возвратилась назад. Возьми, Клари! твои письма. Относительно скромности твоих выражений ни чем тебя упрекать не можно. Я нахожу в их всю потребную для тебя важность и благопристойность. Ты как должно чувствовала его угрозы. Но после учиненных с одной стороны угроз, а с другой презрения, можешь ли ты думать, что такая партия для тебя пристойна?… Можешь ли ты думать, чтобы благопристойно было ободрять и подавать надежду такому человеку, которой с братом твоим бился на поединке, сколь бы ни был он знатен и честен.

Нет, сударыня! вы можете приметить, что я то ему и сама сказала. Но теперь, любезная родительница! вся наша переписка у вас перед глазами; и я прошу вас научить меня, каким образом располагать мне в таком неприятном положении мои поступки.

Очень хорошо, Клари! я учиню тебе в том признание; но прошу тебя наперед, чтобы не толковать то никак в твою пользу. Я весьма довольна тем, что ты со всею доверенностью отдала мне твои ключи; также тем, что в письмах твоих нашла только то, что повелевает благоразумие. если бы могла согласить на мои мысли хотя одного твоего отца; то все бы прочее препоручила скромности твоей и честности, оставив только для себя попечение отправлять твои письма, и старание перервать сию переписку, как только то будет возможно. Но как с сей стороны ни чего надеяться не возможно; и как отец твой узнав переписку твою с г. Ловеласом ни на что не согласится, то и запрещаю тебе продолжать оную. Между тем признаюсь тебе, что сие кажется для меня очень трудно. Скажи мне, что ты о том думаешь? Ты говоришь, что сердце твое свободно. По собственному твоему признанию обстоятельства не позволяют почитать пристойною партиею такого человека, которой всем нам столько несносен и противен. Что же ты мне на то предложить можешь? посмотрим, какие ты о том имеешь мысли.

Приметила я, что то был для меня новой опыт, и отвечала без всякого замедления;,,Прошу вас, любезная родительница! Отписать к г. Ловеласу, что не должен он иметь со стороны моего отца и от меня никакой надежды; что не требую от него никакого совета, и ни малейшей в нем нужды не имею; но как он присваивает себе право вмешиваться в мои дела, подозревая брата моего старающимся в пользу г. Сольмса, то намерена уверить его, что ни когда сему человеку принадлежать не буду. если позволено мне будет написать к нему таким образом, и если требования г. Сольмса не будут ободряемы, то будет ли г. Ловелас тем доволен или нет, но я не поступлю никак далее; не буду писать к нему больше сего ни одной строчки; не буду его ни когда видеть, ежели возможно мне будет избежать всех к тому случаев.

Ах! душа моя! но что ж будет с предложениями г. Сольмса? весь свет тем доволен. А к тому ж и брат твой надеется чрез сие променять свои земли, или по крайней мере он доставит нам легчайшей способ получить в Севере новые приобретения. Ты знаешь, что цель фамилии требует того, чтоб умножить в сей округе нашу знатность и богатство. Одним словом, твой брат составил такой план, которым пленяются все чрезвычайно. Столь богатая и знатная фамилия во всех своих отраслях, и обращающая свои намерения к чести, должна видеть с удовольствием открывающейся себе путь к достижению некогда до знатнейших чинов государства.

А для утверждения успеха сих намерений, и для исполнения предприятий моего брата, должна я быть принесена на жертву такому человеку, которой для меня несносен! Ах! матушка! избавьте меня от такой погибели, если то вам учинить возможно! я лучше соглашусь быть погребенною живою, нежели быть супругою сего человека.