Дотянуться до моря

— Да какая разница?! — вспылил Бранк. — Закон сильного везде одинаков.

— Закон сильного? — не унимался я. — Нет, вокруг что, джунгли? Разве ты — не полковник структур, призванных защищать закон и порядок? Вы же так и называетесь — правоохранительные органы, право должны охранять, не лево! А ты мне преподаешь урок пещерности, когда право у того, у кого дубина больше!

— Не пудри мне мозги, Сеня! — заорал Бранк. — Ты не хуже меня знаешь, в какой стране живешь, и какое у нас право! Ты пятнадцать лет за моей спиной, как за стенкой кремлевской, жил, но не с завязанными же глазами? Или ты что, не знаешь, за что у нас народ сажают? Да чуть ли не как при Иосифе, за три колоска с колхозного поля! С банкой кофе в магазине тетку словили — два года! Коммерсант с налогами прогорел, кредит не отдал — мошенничество, пять лет! Или ты не читал, как Ходорковскому что первый, а особо — второй срок паяли? И третий ведь еще нарисуют! Тюрьмы, зоны переполнены, как в тридцать седьмом! Но ведь это не потому, что мы, менты да прокуроры — звери! Cверху с самого установка такая. Государственная политика, система! Система на тебя наехала, понимаешь? Столько лет проносило, а тут не свезло! Ты с системой бодаться будешь? Уверяю тебя — не стоит, если не хочешь, чтобы тебя раздавили, как козявку!

Бранк замолчал, молчал и я, переваривая сказанное.

— В общем, так, — уже тихо и спокойно сказал он. — Мой тебе совет, не ерепенься, сделай все, как скажут, а то не только себя подведешь под монастырь. Мы с тобой друг другу с этой минутой никто и знать друг друга не знаем. Телефон мой из книжки сотри, фамилию забудь, дороги наши разошлись. Я не сам, мне так приказали, но это ничего не меняет. Я бодаться с катком не собираюсь, мне жить охота. Все, будь здоров.

Гудки ударили мне в перепонки погостным колокольным звоном. Жутко захотелось выпить. Я прошел на кухню, достал из холодильника бутылку водки, налил полстакана, потом подумал, что пить сейчас не время, и принялся переливать все обратно в бутылку. Но рука дрогнула, водка пролилась, мокрая бутылка выскользнула из руки, упала на пол и разбилась. Помянув нашу великорусскую мать, я с сожалением вылил остатки водки из стакана в раковину, вытер об себя руки, взял не успевший еще остыть от предыдущего разговора телефон и набрал номер майора Ещука.

— А-а, Арсений Андреевич! — воскликнул майор таким радостным голосом, как будто услышал в трубке голос любимой тещи. — Ну, вот видите, а то повестка, по месту жительства, все такое. Разъяснили вам, я вижу, кое-что?

— Разъяснили, — буркнул я. — Готов встречаться.

— Ну, вот и славненько! — разлился маслом майор. — Подъезжайте, жду вас.

— Куда подъезжать? — спросил я. — Вы где сидите?

— Сидят, знаете ли, осуˊжденные на зоне, а мы располагаемся, — гаденько осклабился Ещук. — Новорязанская улица, дом 8 с литерой «а», строение 3. Когда вас ждать?

— Часа за два доберусь, наверное, — нахмурился я, глядя на часы. — К часу где-то, может быть, к половине второго.

— Хорошо, с тринадцати до четырнадцати, — подытожил майор. — До встречи.

*****