Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

Звонил переводчик книги «Сестра моя жизнь!», хотел узнать твое мнение и твои намерения.

…Очень неловко с письмом Веры Набоковой. Там есть конкретные вопросы, просьба ответить. Писал ли ты ей? Если нет, я должен срочно ответить. Просмотри его еще раз, пометь, что написать ей.

…Где у тебя хранится вырезка из «Литературки», чтобы послать все снова Довлатову?

…У меня, сознаться честно, душа болит за российских авторов «Глагола» № 3. Не думаешь ли ты, что, несмотря на все наши трудности, пора отправить его в типографию? Ведь печать обойдется не дороже двух тысяч, а заказов на него уже полно.

Ефимов придумал для посланий драматическую подпись: «Игорь из подвала». Ему, судя по всему, виделось в ней нечто короленковское, хотя, на мой взгляд, выбранное имя больше подходит для героя детского мультсериала. Профферы, наверное, недоумевали: Игорь просил подвал – Игорь получил подвал. Книги, Набоков, нет большевиков – все как хотелось.

Недовольство вызывала и финансовая политика «Ардиса», начиная с покупки дорогих фотомонтажных машин. Помните несчастную Таис, которую мемуарист доводил до слез. После этого он перевербовал простоватую американку. И она исправно снабжала «Игоря из подвала» конфиденциальной информацией:

Ночами Эллендея вела задушевные разговоры с друзьями в Москве и Ленинграде. Таис показывала мне телефонные счета: семьсот-восемьсот долларов в месяц. После ночных телефонных оргий чувство вины за транжирство заставляло Эллендею поспешно искать путей экономии. Она шла вдоль наших рабочих мест, выключая все лишние – как ей казалось – лампы, приговаривая при этом: «Так мы не разбогатеем».

Возмущение вызвала и покупка Карлом «кадиллака» в подарок Эллендее. Тут, конечно, непонятно. На чем основаны претензии Ефимова? Он наемный работник, получивший место заранее, еще до эмиграции. Подавляющее большинство выехавших из Союза о таком не могли даже и мечтать. Профферы – хозяева «Ардиса», выстраивающие финансовую политику исходя из собственных представлений. Проблема в том, что Ефимов не ощущал себя в качестве рядового сотрудника. Он претендовал на нечто большее. Уехав из Советского Союза, он увез с собой представление о своей сверхзначимости. Минимум, на что он был согласен – роль консильери. Профферы должны обращаться к нему за советом, имеющим силу указания: кого печатать, а кого нет в «Ардисе». Он пробует их на слабину: закатывает истерический скандал по поводу романа Саши Соколова «Между собакой и волком». Писатель прислал роман в «Ардис». Проффер поручил Ефимову подготовить рукопись к изданию. Следует пространное рассуждение «Игоря из подвала» о видах небиологической, словесной аллергии у писателей: Бродский не любил Блока, Кундера не выносил Достоевского, Бунин называл нехорошими словами большинство своих пишущих современников:

Что-то подобное произошло и со мной, когда я начал читать рукопись книги «Между собакой и волком». Инстинктивное неприятие хаоса и абсурда жило во мне с детства, но я смирялся и мог даже залюбоваться хаосом, когда он вырывался в виде неудержимой стихийной силы. В книге же Соколова хаос и невнятица лепились тонким умелым перышком, всякий проблеск осмысленного повествования замутнялся искусно и неутомимо. Даже последовательность событий отбрасывалась, как балласт в свободном полете фантазии.

Кокетством пропитаны слова: