Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

На «сполоснуть» также можно остановиться. На фоне творчества Великого Порнографа, как называет себя Армалинский, беспомощные зарисовки Аксёнова кажутся почти бунинскими «Темными аллеями».

Эротическая лихорадка охватила и хладнокровного Игоря Ефимова. После явной неудачи с романом «Как одна плоть» он решил написать бестселлер. Он быстро пишет роман «Архивы Страшного суда». В него он решает добавить как раз плоти, которая была заявлена в названии его предыдущего романа. Место первой публикации – три номера (64, 65, 66) знакомого нам журнала «Время и мы». Из письма Ефимова от 3 июня 1982 года:

Посылаю «Время и мы» № 64 и 65. Через месяц пришлю № 66. Очень прошу читать роман с карандашом и все грамматические и стилистические огрехи на полях помечать. А также вкусовые – у меня будет возможность многое переделать при выходе книжки.

Естественно, что от Довлатова требовались две вещи: прочитать и восхититься. Подчеркивать можно только с пометкой на полях «Восхитительно». Перед этим, как помните, Ефимов высоко отозвался о «Зоне» и не без оснований рассчитывал на ответную любезность. Довлатов «вилял» до последнего, ссылаясь, в частности, на журнальную разбивку романа. Из письма Ефимову от 6 августа 1982 года:

Чуть не забыл. «Архивы» я еще не читаю, хочу дождаться последней части, потому что книга может оказаться увлекательной, и даже должна, судя по всему, а я довольно плохо отношусь к перерывам в чтении. Я вдруг вспомнил, что ни одной книги в своей жизни не бросил, не дочитав. То есть я иногда листаю и не начинаю читать, но если начну, то должен прочесть.

Но прочитать роман Довлатову все же пришлось. Прочитаем и мы. Ефимов попытался написать то, что сегодня обозначается как «интеллектуальный бестселлер». За сюжетом следить не так легко. Внушительный географический разброс: Таллин, Москва, Австрия, Франция, Рим. Формально речь идет об открытии особого компонента крови – трансцендентов. Это «разум» крови:

Научившись «разговаривать» с трансцендентами, мы могли бы раздвинуть горизонты медицины до невиданных ранее пределов. Можно было бы управлять свертываемостью крови при сложнейших операциях; наоборот, предотвращать или рассасывать тромбы; отключать болевую чувствительность в нужных местах тела на нужное время; «уговаривать» организм не отторгать вживляемый путем пересадки орган; спасать от отравлений; расширить возможности иммунизации и многое, многое другое.

О «многом, многом другом» мечтательно размышляет Лейда Ригель, эстонский ученый. У нее роман с Павликом, коллегой из Москвы. Павлик, несмотря на имя, мужчина почти зрелый, женатый и упитанный, любит Лейду и поесть. Они встречаются в гостинице, обсуждают научные свершения и предаются страсти: