Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

В последнем рассказе писателя «Старый петух, запеченный в глине» мы находим упоминание о бане. Рассказчик вспоминает о своих встречах с уголовником по кличке Страхуил. Первая встреча – ноябрь 1965 года. Рассказчик – надзиратель лагеря усиленного режима. Один из заключенных предлагает конвоиру воспользоваться случаем и усилить рацион птицей, на свою беду прогуливающейся неподалеку от работающих зеков. Вторая встреча – Ленинград, конец 1970-х. Герой – неудачливый писатель, попавший в Каляевский спецприемник. Его отправляют копать яму в милицейском гараже. Один из рабочих на объекте оказывается знакомым:

Он встал и чопорно представился:

– Потомственный зека Володин. Кличка – Страхуил. Последняя судимость кража.

– Предпоследняя, – исправил Геныч, – не зарекайся…

Конечно, я все помнил. Память наша – как забор, что возле Щербаковских бань. Чуть ли не каждый старается похабную надпись оставить.

Ностальгически, иначе не скажешь, говорит Довлатов о знакомых местах в письме к Игорю Смирнову от 16 января 1983 года:

Все, что ты пишешь о Ленинграде, крайне грустно. Раньше я почти не думал обо всем этом, но год назад (слегка устроившись) начал думать. Причем воспоминания принимают иногда довольно болезненную форму. И очень простую, например, я вспоминаю дорогу от дома, через Щербаков переулок к Кузнечному рынку, и бывает, что чуть не плачу…

Ностальгические воспоминания – вряд ли удачный зачин для группового секса. Но мытье заканчивается. Герой стыдливо препоясывает чресла клубным полотенцем, рассчитывая, что Марина проявит куда большую смелость и открытость. Увы, та выходит из кабинки в строгом купальнике. Но тем не менее народ к разврату подготовлен. Для того чтобы пропитаться атмосферой похоти, герои снова исследуют вольер: