Читаем Довлатов и третья волна. Приливы и отмели полностью

ИЕ. …Вот сейчас я впервые написал роман в абсолютно свободных условиях, без всякой оглядки на цензуру. Роман был задуман на Западе и осуществлен на Западе. Ну, я возлагаю на него большие надежды… Это роман остросюжетный, роман современный.

ДГ. Как он называется?

ИЕ. «Архивы Страшного суда», который сперва вышел в журнале «Время и мы», потом в издательстве «Эрмитаж». Я надеюсь, так как действие происходит в Европе и Америке, это будет интересно и для западного читателя, который, надо сказать, с гораздо большим интересом читает про свои дела.

ДГ. Но в основном для эмигрантов или для западных читателей?

ИЕ. И для западных читателей, и для эмигрантов. Я думаю, все же большинство эмигрантов новой волны жадно стремятся приобщиться к западной жизни и…

Эмигранты и западный читатель проявили похвальное единодушие и читать роман не стали. Несмотря на все завлекалки, Ефимов написал традиционный для него вязкий и утомительный текст с провисающим сюжетом, переполненный обстоятельными разговорами с религиозной подкладкой. Сам Ефимов так не считал и объективно высоко оценивал свой роман. Из письма Довлатову от 20 ноября 1982 года:

Кстати, забыл написать в последнем письме, что сравнение моих «Архивов…» с «Гиперболоидом…» справедливо и правомочно, но я-то предпочел бы, чтобы меня сравнивали с Ле Карре и Грэмом Грином.

Недурная заявка. Тем не менее, как я и сказал, роман провалился. Ефимов решает поменять жанр, зайти к привередливому американскому читателю с другой стороны. Из письма Довлатову от 2 декабря 1983 года:

Из серьезных новостей: я стремительно погружаюсь в работу над новой книгой – документально-исторической-современной-бестселлерной. Тема, название – абсолютная тайна, потому что довольно легко украсть. В связи с этим пришлось отложить проекты трех других больших книг.

Интрига… Что же задумал Игорь Маркович? В мемуарах писатель раскрыл тайну замысла:

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжная полка Вадима Левенталя

Похожие книги

Льюис Кэрролл
Льюис Кэрролл

Может показаться, что у этой книги два героя. Один — выпускник Оксфорда, благочестивый священнослужитель, педант, читавший проповеди и скучные лекции по математике, увлекавшийся фотографией, в качестве куратора Клуба колледжа занимавшийся пополнением винного погреба и следивший за качеством блюд, разработавший методику расчета рейтинга игроков в теннис и думавший об оптимизации парламентских выборов. Другой — мастер парадоксов, изобретательный и веселый рассказчик, искренне любивший своих маленьких слушателей, один из самых известных авторов литературных сказок, возвращающий читателей в мир детства.Как почтенный преподаватель математики Чарлз Латвидж Доджсон превратился в писателя Льюиса Кэрролла? Почему его единственное заграничное путешествие было совершено в Россию? На что он тратил немалые гонорары? Что для него значила девочка Алиса, ставшая героиней его сказочной дилогии? На эти вопросы отвечает книга Нины Демуровой, замечательной переводчицы, полвека назад открывшей русскоязычным читателям чудесную страну героев Кэрролла.

Вирджиния Вулф , Гилберт Кийт Честертон , Нина Михайловна Демурова , Уолтер де ла Мар

Детективы / Биографии и Мемуары / Детская литература / Литературоведение / Прочие Детективы / Документальное
Кошмар: литература и жизнь
Кошмар: литература и жизнь

Что такое кошмар? Почему кошмары заполонили романы, фильмы, компьютерные игры, а переживание кошмара стало массовой потребностью в современной культуре? Психология, культурология, литературоведение не дают ответов на эти вопросы, поскольку кошмар никогда не рассматривался учеными как предмет, достойный серьезного внимания. Однако для авторов «романа ментальных состояний» кошмар был смыслом творчества. Н. Гоголь и Ч. Метьюрин, Ф. Достоевский и Т. Манн, Г. Лавкрафт и В. Пелевин ставили смелые опыты над своими героями и читателями, чтобы запечатлеть кошмар в своих произведениях. В книге Дины Хапаевой впервые предпринимается попытка прочесть эти тексты как исследования о природе кошмара и восстановить мозаику совпадений, благодаря которым литературный эксперимент превратился в нашу повседневность.

Дина Рафаиловна Хапаева

Культурология / Литературоведение / Образование и наука