Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

Дорогой Серёжа!

Я вот тоже заслужил немилость батьки Емельяныча. Вчера пришло истерическое письмо из Парижа, катит на меня за конференцию в Лос-Анджелесе: не тех пригласили, его недооценили, идем на поводу у каких-то таинственных антимаксимовских сил, и вот в ответ на эту занятую мною позицию, вот, Вася, «долг платежом красен», русская пресса хранит полное молчание по поводу «Ожога». Хоть стой, хоть падай. Во-первых, я тут при чем? Американцы собирают конференцию. Во-вторых, всю эту п-добратию со всем почтением приглашают, всех наших классиков, они все ломаются и не соглашаются, а тотемный столб с элегантностью, свойственной тотемным столбам, вообще ни х-ра не отвечает, а потом оказывается «тенденциозный провокационный набор участников».

Факту переписки Аксёнова с Довлатовым не следует удивляться. Прилетевшего в Америку в 1980 году изгнанника в аэропорту встречала редакция «Нового американца». На первой странице № 29 за тот же год изображение Аксёнова, вернее, его напоминающее, под заголовком «Аксёнов – на Западе». В этом же номере «Первая публикация на русском языке из нового романа». Кроме того, выпуск содержит интервью с писателем, перепечатанное из Le Mond, две полосы посвящены «Затоваренной бочкотаре», еще одна полоса рассказывает о матери Аксёнова. Кстати, интересно, что оставшиеся компаньоны (Меттер, Орлов), вспоминая малодушие Довлатова при оформлении займа, грозились пригласить Аксёнова на должность главного редактора. Один из мотивов – Аксёнов пишет лучше Довлатова.

Аксёнов на всякий случай решил немного подружить с «Новым американцем» и его главным редактором. Причину он особо не скрывает:

Какие максимальные объемы прозы Вы можете печатать в своем приложении? У меня, надеюсь, через пару месяцев начнет появляться новая проза. Пока живем суетно. Недавно в Сиэтле закатили парти в мою честь. Я спрашиваю, что тут за люди, вот этот, например, типус, который? А, это, говорят, хозяин авиакомпании «Юнайтед» и отелей «Вестерн», а вообще-то, говорят, наши гости, скинувшись, могли бы купить Советский Союз, и не покупают только потому, что полагают это плохим инвестмент.

Неприкрытая хлестаковщина слабо маскирует некоторую растерянность Аксёнова. Свободный мир принял «борца за творческую свободу» без особого интереса. Почему-то никто из гостей не предложил скинуться и купить писателю ранчо и «пежо». Об участии Довлатова в переговорах высоких сторон скажу совсем скоро, а пока завершим линии переписки двух нобелевских лауреатов. В мае Максимов пишет очередное письмо, состоящее из девяти пронумерованных пунктов. Первый и второй посвящаются нехорошему семейству Синявских:

1. В. Марамзин был приглашен после моих долгих настояний и лишь вместо отказавшегося Иосифа Бродского. А для супруги Синявского, к литературе отношения не имеющей, сразу нашлись и место и деньги. Без всяких напоминаний. Оскорбительность этой ситуации и заставила его отказаться от поездки.

2. В Израиле, где проживает немало хорошо известных тебе писателей (Кандель, Мерас, Милославский), наиболее достойной приглашения оказалась некая Н. Рубинштейн, известная лишь тем, что является закадычной подругой М. Синявской.

В третьем пункте речь возвращается к противникам Солженицына, которых олицетворяет Янов: