Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

Да, дорогой Серёжа,

Я – старый ощипанный голубь мира. А птиц я вообще не люблю, даже соловьев, слишком уж внешне неказистые… Но…

На х<..> мне, нам эта ссора? На х<..>? Будет во много раз хуже! Поверь мне.

Озлобитесь друг на друга – и тогда всему конец!

Найди любую форму (а ты мастер душевного юмора) и дезавуируй на страницах своей хорошей (да!) газеты всю эту яновско-клепиковскую х<..>ню. Сделай это для меня – а значит – как вы любите говорить – и для тебя, читатель.

Настоятельно прошу!

Не пожалеешь!

Обнимаю

В. Некрасов

Прости за неожиданное «ты» – это от полноты чувств.

Источник безоглядной искренности, сердечной открытости и даже некоторой слезливости Некрасова объясняется в письме к нему Довлатова от 28 марта 1981 года. Из него становится понятным, что Некрасов не только писал, но и звонил строптивому редактору «Нового американца»:

Дорогой Виктор Платонович!

Спасибо, что позвонили. Алкогольный звонок – исключительно близкая мне когда-то форма общения. Сейчас я, увы, не пью. Но люблю саму идею по-прежнему.

Максимову я написал. Возможно, не то, что следовало. Извиняться и каяться нет причины. Уважение и любовь к Максимову – безусловны.

Далее идет просьба. И к Вам, и к Максимову (я изложил ее в письме к нему), и ко всем остальным знаменитым снисходительным людям. У нас возникло чрезвычайное затруднение. Мы перепечатали книгу Владимирова «Советский космический блеф». Мы перепечатали ее без разрешения. Это свинство, но это делается на каждом шагу. Вот и мы поленились согласовать. Владимиров через адвокатов требует 10.000 долларов. У нас нет и десятой части этой суммы. Мы все еще работаем бесплатно. И так далее. Не хочу плакаться.

Виктор Платонович, может быть, Вы знакомы с Владимировым? Не могли бы посодействовать? Денег у нас все равно нет. Получить их с нас – невозможно. Можно только закрыть газету. А это – жаль.

Клянусь, больше так поступать не будем.

Если Вы не знакомы с Владимировым или просьба кажется

Вам хамской – забудьте.

Скажем несколько слов по поводу яновско-клепиковских недостаточно хороших текстов, вызвавших такое возбуждение по ту сторону океана. В них, как полагал Максимов и его окружение, оклеветали самого Солженицына. Вот статья Елены Клепиковой и Владимира Соловьёва «Солженицын: выпускник Гулага», напечатанная в рубрике «Полемика». Вышла она в № 32 «Нового американца». Она представляет собой в первую очередь не политический и даже не литературный портрет нобелевского лауреата. Прежде всего это попытка передать, поймать экзистенциальную природу феномена Солженицына: