Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

С самого начала нашего столетия передовой отряд рабочего класса начал величайшую битву за переустройство мира как в сфере материальной, так и духовной. И с первых же своих шагов огромное внимание партия уделяет становлению социалистической литературы…

После справедливой и принципиальной критики в адрес формализма, прозвучавшей на встречах руководителей партии и правительства с деятелями литературы и искусства, кое-где подняла голову воинствующая серость, прикрывающая псевдоидейностью свою полнейшую профессиональную несостоятельность.

Оценив профессиональную состоятельность Максимова, главный редактор вводит его в 1967 году в состав редколлегии. Правда, в этой должности писатель пробыл всего лишь восемь месяцев. Но тем не менее никто ничего не забыл.

Безусловно, «немыслимо ранимому» главному редактору «Континента» довлатовское письмо с неприятными намеками причинило немало боли. Усовестить мучителя попытался его старый ленинградский приятель – Владимир Марамзин. Парадоксально, но литературный экспериментатор и борец с официозом в развернувшейся борьбе принял сторону Максимова. В письме от 2 апреля Марамзин пишет Довлатову:

Я вижу, что ты вообще на всех нас поставил крест как на друзьях и союзниках, да и газету-то присылать перестал. Думаю, что причина в том, что тебе ее мне стало присылать – ну, не то что стыдно, а несколько неудобно. <…>

Ты много говоришь о свободе. На самом деле твоя газета, которой мы все так радовались и помогали бы всеми силами и способами, постепенно и очень четко заангажировалась.

В ответном письме от 8 апреля Довлатов, помимо ответа на конкретные претензии Марамзина, излагает и свое понимание журналистики в «свободном мире»: