Довлатов и третья волна. Приливы и отмели

Оказывается, тройственный процесс существовал всегда. Имела место охранительная тенденция, например Лесков, либерально-обличительная – Щедрин, самиздатовская – Чернышевский, и литература в изгнании – Герцен. Издалека литература прошлого кажется ровной и спокойной, и в ней как будто царит относительный порядок, однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что и ту литературу сотрясали невероятные катаклизмы. Пушкин добивался издания «Бориса Годунова», если не ошибаюсь, шесть лет, «Скупого рыцаря» – десять лет, а «Медный всадник» так и не был опубликован при жизни автора, его, кажется, дописал и издал Жуковский. Белинский и Добролюбов не видели своих книг при жизни, «Горе от ума» вышло через несколько десятилетий после гибели автора, «Философические письма» Чаадаева, по-моему, изданы в 1907 году.

Простим автору некоторую вольность в отношении фактической стороны. «Скупой рыцарь» напечатан через шесть лет после написания, «Медный всадник» пусть не полностью, но печатался при жизни поэта. Важно, что путь русских писателей всегда сопрягался с проблемами: большими или малыми, решенными при его участии или оставленными благодарным потомкам. Чтобы им было тоже интересно. Для создания «связи времен». А дальше Довлатов говорит вещи непривычные:

Помимо катаклизмов имели место также вопиющие несуразности. Неутомимый обличитель режима Салтыков-Щедрин был, как известно, губернатором. Это такая же дикость, как если бы «Чонкина» написал, например, Андропов. Главный самиздатовский автор – Грибоедов, был дипломатом вроде Добрынина. Революционер Герцен, призывавший к цареубийству, жил в Лондоне на доходы от собственного российского поместья. Вообразите, например, что сейчас в Москве переиздали «Звездный билет» Аксёнова и уплатили Аксёнову законный большой гонорар. Вот какие вещи происходили. Кто сейчас задумывается об этих вещах, об этих несуразностях и катаклизмах? Время сглаживает политические разногласия, заглушает социальные мотивы и в конечном счете наводит порядок. Взаимоисключающие тенденции образуют единый поток. Белинского и Гоголя мы сейчас легко упоминаем через запятую, а ведь разногласия между ними достигали такой степени, что за одно лишь цитирование письма Белинского – Гоголю Достоевского чуть не расстреляли…

Наше желание поделить реку вдоль по ее течению смешно и нелепо. Все теории разбиваются временем. Вчерашние реакционеры могут оказаться классиками. Авторы «прогрессивных», «передовых» сочинений почему-то забываются навсегда. Актуальность и злободневность – этикетки, которые наклеиваются на самые скоропортящиеся литературные продукты. Этика и политическая правильность отступают перед эстетикой и простым выбором времени: