Dragonpie (СИ)

Шиване казалось, что каждую минуту на нее направлены десятки прожекторов и сотни взглядов, от которых было негде спрятаться. «Тебе здесь не место», — говорил этот город. — «Убирайся, откуда пришла». Шивана назвала Демасию своим новом домом и поклялась ее защищать, но здесь, в самом сердце страны, она чувствовала себя грязной, искаженной, неправильной. Шивана не принадлежала этому месту, не была его частью — и вряд ли когда-нибудь сможет ею стать.

Хуже всего было то, что она не могла сбежать. Шивана никогда не думала, что будет скучать по Ренуоллу, но отсюда, из этого царства камня и света, маленькая крепость, затерянная лесах, казалась ей едва ли не уютной. Там она тоже чувствовала себя пойманной в ловушку, но в Ренуолле у нее было то, чего так отчаянно не хватало здесь: у нее была свобода.

Назначение в королевскую гвардию, ее награда за избавление страны от чудовища, обернулось настоящим наказанием. Шиване отчаянно хотелось хоть на несколько дней вырваться из города, но она была по рукам и ногам связана плотным расписанием постов и караулов. Ответственность и верность своему слову удерживали ее крепче любых веревок.

Каждый день превращался для нее в пытку: неподвижное стояние на посту сводило ее с ума, застегнутый на все пуговицы мундир не давал как следует вздохнуть. В каждом, брошенном на нее взгляде Шивана чувствовала неприязнь, и хуже, чем эти взгляды, была только неприкрытая ненависть и презрение со стороны остальных гвардейцев. Служить в гвардии было честью — честью, которой она была не достойна.

По вечерам, закрывая глаза в своей кровати, Шивана чувствовала как каждое перекрытие казарменных зданий и каждый каменный блок высоких стен дворцового комплекса давят ей на грудь. Иногда среди ночи она просыпалась, судорожно глотая воздух, которого ей так не хватало: здесь, в столице, Шивана попросту задыхалась.

Все свободное от служебных обязанностей время она проводила, поднявшись на крепостные стены. Только там чудовищное давление города хоть немного отступало и она чувствовала, что снова может дышать. Шивана устраивалась между зубцами стены, свешивала ноги вниз, радуясь ощущению воздуха под ступнями и подставляла лицо свежему ветру. Городские стражники, натыкавшиеся на нее во время обхода, не смели лишнего слова сказать приближенной принца и оставляли ее в покое. Их недоверие и неприязнь Шивана даже не замечала — это было лишь бледной тенью того, что ей приходилось испытывать во время службы.

В один из этих, неплохих, в общем-то дней, Шивана, к своему удивлению поняла, что в Демасия-сити ей не хватало не только воздуха — ей не хватало людей. Абсурдная мысль, особенно для той, кто большую часть своей жизни провела, скрываясь и прячась. Одиночество, всегда бывшее для нее желанным, теперь превратилось во врага: запертая в столице, посреди человеческой толпы, она отчаянно тосковала по людям.

Шивана скучала по Варге, простой, искренней и надежной, всегда умевшей ее рассмешить; по суетливой Эдне, временами казавшейся совершенно невыносимой; по тихой радости Марека, понимавшем, как и она, толк в хорошем мясе; даже по Танилу с его едкими комментариями обо всем на свете. Но сильнее всего она скучала по Джарвану. Они виделись чуть ли не каждый день, но едва успевали обменяться несколькими фразами: Джарвана ждали неотложные дела, в то время как Шивана должна была оставаться на своем посту. И от того, что он по-прежнему был рядом, ее тоска становилась только сильнее.

Шивана не могла выплеснуть копившиеся в ней чувства привычным способом: жизнь гвардейца в столице была размерена и даже скучна. О том, что их пошлют в бой не шло и речи: стычки на границе почти прекратились, отряды армии один за другим возвращались в столицу. Она пробовала было сунуться в тренировочный зал, но еще с порога поняла, что ей там не место.

Там как раз были ее сослуживцы: двое сошлись в тренировочной схватке, остальные смотрели и подбадривали друзей. Движения гвардейцев были четкими и отточенными, после каждого раунда они меняли оружие — с мечей на копья, с копий — на пики и глефы. Казалось, они одинаково хороши во всем. Шиване нечего было делать среди этих людей. Да и что она могла? Избить чучело тренировочной палкой? Они подняли бы ее на смех и были бы правы. Шивана ушла оттуда, надеясь, что ее никто не заметил.

Но они, конечно, заметили. Шивана знала это, читала по взглядам, слышала в обрывках разговоров — никто и не думал щадить ее чувства и понижать голос. Ее откровенно не выносили — и она отвечала взаимностью, поэтому удивилась, когда один из гвардейцев, Дестин Барроу, обратился к ней с вежливой просьбой.

Сестра Дестина служила в Бесстрашном Авангарде, который должен был вернуться в город завтрашним утром, и он хотел провести с ней время после парада, вместо того, что бы весь день караулить опустевший королевский дворец. Дестин просил поменяться сменами. Шивана ответила отказом — отчасти, из желания хоть немного отомстить, но в основном потому, что сама не хотела пропустить парад.