Дракон мелового периода

— Чем-чем?

— Знаковыми системами. Помнишь, я иероглифы на руках рисовала? Меня одно время здорово цепляли все эти теории — мир как книга, управление материей через слова и символы, и прочая муть…

— Да это не муть, — растерянно возразила я. — Наверно… Я с таким не сталкивалась, но звучит любопытно. Управление материей через слова, хе… Это заклинаниями, что ли? Но при чем тут мир поля?

— Слушай дальше. В апреле Катька Погодина отдала мне видеокассету с клипом…

— Ту самую, с «Бурзумом»?

— Ага. Там, говорит, как раз по твоей части — действующее зашифрованное заклинание в виде кровавых рун. Все смертельно опасно. У меня, естественно, глаза разгорелись, говорю — давай, давай! Сказать по правде, я до самого мая только кассетой и занималась. Изучила рунные системы разных народов, все значения рун, все их сочетания. Попутно шарилась по доменам. В конце концов кое-что узнала. Мир поля — будем звать его так — для реалистов практически недоступен, потому что вход в него возможен только через субпространство, с которым они не работают. Именно поэтому создается впечатление, что в мире поля невозможно творить. На самом деле это не так, но об этом дальше. Итак, я нашла дорогу, страшно обрадовалась, попрощалась с тобой, в эйфории разрушила свой домен и направилась прямо в мир поля. Ну, ты помниш, клип и знаешь, как он выглядит. Серое поле среди черного леса, в центре — дерево со стеклянной светящейся корой. Я подхожу к дереву и вижу: под ним сидит друид и палкой что-то рисует на земле.

— А кто это — друид?

— Ну, языческий жрец, колдун… Такой мелкорослый дедок в белых одеяниях, очень важный, с белой длинной бородой. Подошла я к нему, вежливо поздоровалась и принялась выведывать, кто он да что тут делает, да что это за место такое необычное — вдруг знает? И он мне стал рассказывать… В общем, речь шла о том, что мир поля устроен совершенно иначе, не так, как другие домены. И творчество здесь не невозможно, а просто оно на порядок круче того, чем занимаемся мы. Оно там знаковое. В смысле, власть над материей с помощью знаков — например, рун, иероглифов, букв… Я об этом как услышала, у меня аж слюнки потекли. Можно, говорю, мне тут остаться? Поучиться у тебя, о великий старец? Он говорит: легко. Только сначала пройди испытание. И начертил палкой на земле руны — те самые, которые тогда бежали по экрану. Тут, говорит, в конце не хватает одной руны. Если догадаешься, какой — беру тебя в ученики и научу всему, что знаю сам.

Я мучилась, мучилась, и вдруг из леса выходит демон. Ну, скажу тебе, такая харя — во сне не приснится! Сам какой-то полосатый, морда фавьиная, полная пасть зубов, а глаза светятся зеленым пламенем. Ты, говорит, не бойся меня, я тоже у мудрого старца учусь. Ага, испытание проходишь? Могу подсказать. И подсказал. И знаешь, он не соврал, — Эзергиль подняла голову, и ее глаза блеснули, как прежде. — Я тут же поняла: эта руна — то, что надо. Это как чудо — когда видишь, как из набора разрозненных элементов прямо на глазах возникает целостность. Может, у тебя бывало такое озарение — когда все-все в один миг становится ясно? Вот так я мгновенно осознала, как работать с рунами, иероглифами и прочими знаками.

И на радостях эту руну приписала в хвост к остальным. Тут демон расхохотался и говорит: ну, вот и попалась! И мгновенно исчез. А потом пришел друид. Похвалил меня за догадливость, а потом осчастливил радостным известием — оказывается, я закончила заклинание и отдала себя под его власть.

Я сразу подумала: надо валить, а не могу, сама себя сковала! Не ученик был нужен этому Друиду, а раб. И стала я ему служить. Но сначала…

Эзергиль тяжко вздохнула и потерла лоб, как будто неосознанно пытаясь стереть надпись.

— Сначала друид решил меня переделать. Сказал, что в моей нынешней форме я недостаточно эффективна для его целей, и меня надо улучшить… Я почти не помню, что он со мной делал. Долго мучил… Разобрал мою личность на части, все перекроил заново, подсадил какие-то жуткие структуры, часть сознания заблокировал. В общем, то, что получилось, уже не было Эзергилью. Был оборотень — полуличность с кучей звериных условных рефлексов, запрограммированным сознанием и полным отсутствием собственной воли.

А потом друид привел меня в библиотеку и приказал ее охранять. Мне разрешалось покидать ее пределы только в том случае, если надо преследовать вора. Там я и жила. Кажется, я всю жизнь буду чувствовать этот запах иллюзорной гари…

— М-да, — выдавила я, чтобы не молчать. — Кошмар… Так, получается, Джеф тебя спас?

— Можно сказать, да. На самом деле я ему благодарна хотя бы за то, что он уничтожил оборотня — помнишь, в проходной? Это очень страшно и неприятно, когда тебя убивают, но по-другому, наверно, мне бы не удалось снова стать собой. Но воли он мне не вернул, и теперь я подчиняюсь ему так же, как подчинялась друиду. По крайней мере, Джеф не заставляет меня убивать… пока.

Я глядела на Эзергиль, такую красивую и печальную, и мне было ее ужасно жалко.

— Я тебя выручу, — снова пообещала я. — Только сначала придумаю как.