Дракон мелового периода

— Какой друид? — шепотом переспросила я, обернувшись к ней, и невольно вздрогнула — с таким ужасом Эзергиль смотрела на Хохланда. И вид у нее был беспомощный, как у подопытного мышонка.

Хохланд глянул на Эзергиль и усмехнулся, как будто все слышал. На меня он даже не посмотрел.

— Присаживайтесь, Теобальд Леопольдович, — проявил гостеприимство Савицкий. — Чайку не желаете?

Хохланд не сдвинулся с места.

— Учеников переманиваете, друг мой? — ехидно спросил он. — Нехорошо. Кажется, есть определенные правила…

— Никого я не переманиваю, — возразил Савицкий. — Эти две девицы по своей воле пришли ко мне и изъявили желание поступить в мое училище.

— Драгоценный Андрей Михайлович, давайте обойдемся без жалких отговорок, — отрезал Хохланд. — Если вы не в курсе, я довожу до вашего сведения: эта девица, — профессор брезгливо ткнул пальцем в мою сторону, — обучается у меня уже два месяца. Правда, с минимальными результатами. К сожалению, я доверился рекомендации и потратил массу времени впустую. Но тем не менее, это ничего не меняет. Ученик может принадлежать только одной школе, и в данном случае эта школа не ваша. Поверьте, вы ничего не теряете. У вас обучается множество талантливых подростков, так что одна ленивая, бестолковая, дерзкая…

От «комплиментов» Хохланда меня бросило в краску. Я чувствовала, что вот-вот выйду из себя и наговорю Хохланду всяких заслуженных им гадостей, подтвердив свою репутацию, чего он, несомненно, и добивается. Но меня отвлекли ледяные пальцы Эзергили, точно тиски, сдавившие мою руку. Пока Хохланд расписывал перед Савицким мои многочисленные недостатки, я обернулась к подруге и шепотом спросила:

— Что с тобой?

— Это друид, — зашептала в ответ Эзергиль, косясь на Хохланда. — Тот старик из мира поля, который превратил меня в оборотня. Гелька, мы попали! Надо убираться отсюда!

— …Вот так, любезнейший Андрей Михайлович. В следующий раз, положив глаз на кого-нибудь из моих учеников, сначала потрудитесь навести справки, чтобы не вышло конфуза.

— Непременно наведу, — желчно ответил Савицкий. — Восхищен вашей заботой о самой, как вы выразились, бестолковой из ваших учениц — не прошло и получаса, как я с ней познакомился, а вы уже примчались спасать ее из моих хищных лап. Но когда ученики разбегаются по другим мастерам — это, согласитесь, о многом говорит…

Хохланд наконец перевел на меня холодный взгляд. «Ты мне за это ответишь!» — говорил он. Как именно отвечу, не хотелось даже представлять.

— Ангелина, вы на что-то жаловались Андрею Михайловичу?

— Она не жаловалась, — сердито произнес Савицкий. — И давайте закончим этот бесполезный и неприятный разговор. Вы пришли забрать свою ученицу. Вы в своем праве, и я вам ничем препятствовать не могу.

— Вот именно, — ухмыльнулся Хохланд. — Как славно, что мы всегда понимаем друг друга.

«Он отдает меня Хохланду! — с ужасом думала я, глядя, как Хохланд и Савицкий раскланиваются, фальшиво заверяя друг друга в уважении и вечной дружбе. — Что делать? Что делать?!»

— Пойдемте, Ангелина, — ледяным тоном сказал Хохланд, простившись с Савицким. — Нам предстоит серьезный разговор.

Я медленно встала из-за стола. У меня в запасе не осталось иного оружия, кроме правды.

— Андрей Михайлович! — окликнула я Савицкого. — Живая материя, которую вы все тут ищете… ведь это я ее оживила!

Савицкий круто обернулся ко мне:

— Что?!

Краем глаза я взглянула на Хохланда. Как я и ожидала, на его лице не отразилось ни малейшего удивления. Он уже все знал. Если и был чем-то удивлен, так это фактом моего признания.

— Это было меловое море, — выпалила я, опасаясь, что Хохланд может помешать. — Я оживила его с помощью Книги Корина. Знаете, есть такая книга. Джеф ее искал — и недавно нашел…

Разумеется, Савицкий знал о Книге — ведь Джеф искал ее именно по его заказу. Он посмотрел на меня, потом на Хохланда, и неожиданно его кислая физиономия просветлела.

— Так вот в чем дело! — воскликнул он, глядя на Хохланда. — Можно было догадаться! Вот значит, на что вы нацелились, Теобальд Леопольдович?

— Что ты ее слушаешь, старый дурень?! — неожиданно грубо рявкнул Хохланд. — Она же врет!

— Уж правду от лжи я отличить сумею, — захихикал Савицкий. — Присядьте, Геля, и налейте себе еще чаю — наши отношения только начинаются.

— Она сейчас уйдет со мной! — отчеканил Хохланд.

— Неужели вы думаете, что я ее отпущу? Пока она не расскажет всего, что знает о живой материи и Книге Корина?

— Отпустишь, — зловеще произнес Хохланд. Они стояли друг напротив друга: величественный, похожий на американского сенатора Савицкий и мелкий, щуплый, скрюченный Хохланд в своем обтрепанном костюмчике, с острым, как шило, взглядом. Мне показалось, что воздух в мастерской сгустился и запах озоном.

— Андрюша, — сказал вдруг Хохланд, — ты соображаешь, что делаешь? Ты же отдаешь себе отчет — кто ты, а кто я? Я же тебя учил…

— Всякий ученик рано или поздно одолевает своего учителя, — криво улыбаясь, сказал Савицкий. — И на этом его ученичество заканчивается.