Дракон мелового периода

— Здорово, — простуженным голосом приветствовал меня он. Одет он был так же, как в домене, а выглядел неважно: лицо распухло и покрылось какой-то сыпью, глаза покраснели, как будто Джефа замучил насморк или аллергия.

— Не думал, что мы с тобой так скоро увидимся… Да еще в таком… ммм… неожиданном месте. И нечего на меня таращиться, словно я Фредди Крюгер, — усмехаясь, прогундосил Джеф. — В конце концов, Теобальд Леопольдыч — мой старый коллега, у меня к нему деловое, можно сказать, партнерское предложение…

— Не здесь же его обсуждать, — брезгливо перебил его Хохланд. — Пройдемте в кабинет.

Итак, мы вернулись в кабинет. Я опять устроилась на колченогом табурете, Хохланд уступил Джефу свое кресло, а сам встал спиной к окну.

— Я вас слушаю, — сказал Хохланд.

— Для начала я хочу объяснить, что меня сюда привело, — заговорил Джеф. — Пару месяцев назад в руки сидящей здесь девицы попала наверняка известная вам Книга Корина…

— С этого места поподробнее, пожалуйста, — перебил его Хохланд, блеснув глазами.

«Боже мой, как бы Джеф ему все не разболтал!» — с ужасом подумала я.

Мои опасения немедленно оправдались…

К слову, загадочное появление Джефа в квартире Хохланда скоро объяснилось. Виноват в нем был не кто иной, как Саша Хольгер. Надо заметить, что действовал он с самыми благими намерениями. Вскоре после того, как мы с Хохландом ушли из разоренной мастерской Савицкого, у Саши достало сил и храбрости, чтобы направиться прямиком в Академию художеств и доложить кому надо о том, что случилось в училище на Авиаконструкторов. Но во дворе академии Саша наткнулся на Джефа, который к тому времени как раз восстановил выход из Хоразона. По словам Саши, рассказавшего мне потом эту историю, Джеф в невменяемом состоянии кинулся на него, требуя немедленно сообщить, где я прячусь. Затем последовал краткий разговор, из которого выяснилось, что Джефу нужно от меня то же, что и раньше, то есть пробирка с кровью, причем немедленно, «а то цветы завянут». Саша решил, что помешанный на Книге Джеф все-таки меньшее зло, чем убийца Хохланд, и все ему рассказал.

— Ах, как интересно, — бормотал Хохланд, глядя то на меня, то на Джефа. — Скушала, значит, листик из Книги, и процесс превращения пошел. Меловое море оживает, и… Значит, девочка не врала и море все-таки у вас. Как я понимаю, вы хотите предложить обмен?

— Обмен — да, — кивнул Джеф, — но море тут ни при чем. Этого моря мы больше не увидим.

— Почему? Где оно?

— Я полагаю, оно там, где живо, — в меловом периоде.

Несколько секунд мы молчали, переваривая информацию.

— Перенос материи во времени… — произнес наконец Хохланд. — Значит, у живого камня есть и такое свойство?

— Да, это ценная штука, — небрежно подтвердил Джеф.

— Что будем делать?

— Все очень просто. Утраченная часть Книги, дающей власть над материей, — в крови этой девочки, — сказал Джеф. — А я нашел способ ее извлечь.

— Знаю, о чем вы, — отмахнулся Хохланд. — Эликсир из крови и волшебных цветов. Идея достаточно старая, остроумная, но не применимая на практике. Ни одному алхимику за последние двести лет еще не удавалось подобрать упоминаемые в рецепте «волшебные цветы», поскольку никто не знает, что это такое.

— Мне удалось, — сказал Джеф. — У меня есть эти цветы.

С минуту Хохланд сидел молча, переваривая информацию.

— Где вы их взяли? Что они из себя представляют?

— Земля не производит ничего такого, что бы не было прежде посеяно в небе, — еще более загадочно заметил Джеф.

Для меня эти слова прозвучали полным бредом, но Хохланд встрепенулся.

— Ах, вот в чем дело! Вот какой цветок имеется в виду? Так Ангелина его все-таки вырастила?!

— Ничего я не выращивала! — возмутилась я.

— Я вас понял, — отрезал Хохланд. — Перейдем к делу. Итак, у нас очень интересная ситуация. Вы обладаете катализатором, а я — основным компонентом эликсира. Что вы желаете мне предложить?

— Поделиться, конечно. Пусть эликсир будет у нас обоих. Дальше — уж как пойдет. Варианты — от взаимовыгодного союза до вооруженного нейтралитета. Я бы предпочел просто разделить сферы влияния и не мешать друг другу. С вами у меня никаких личных счетов нет, я, в отличие от бедняги Савицкого, не ваш завистливый ученик и не конкурент по научной работе…

— Похоже, я вас немного недооценил, — сказал Хохланд. — А вы не боитесь, что недооцениваете меня и мои возможности? Вы сейчас, извините, никто — бывший научный сотрудник, ни имени, ни связей, герой-одиночка, тогда как я…

— Если у нас будет эликсир, с помощью которого можно восстановить Книгу и вырастить философский камень, ваши научные достижения и связи не будут иметь никакого значения.

— Рад, что вы это понимаете, — буркнул Хохланд. Никакой радости в его голосе не было. — И все-таки, как вы себе представляете раздел… хм… основного компонента? Девочка только одна…

— Мне — мозг, сердце и печень, — с людоедской ухмылкой предложил Джеф. — Вам — все остальное.

От шуточек Джефа у меня едва не отнялись ноги. Но Хохланд как будто вообще не уловил в словах Джефа никакого юмора.