Дракон на передержке

Попугайчики защебетали, перебивая друг друга, попререкались немного и внезапно запели в унисон. Самый пухленький пощекотал клювиком центр моей ладони и огладил головкой, ласкаясь, как мини-кот. И едва она коснулась моей кожи, я опять почувствовала тот импульс. Яркой вспышкой, подобно нескольким распахнутым веерами экранам, я увидела жизни всех этих пернатых «до». Здесь были и совершенно попугаистые попугайчики, и переродившиеся из воронов и даже из медуз, и внезапно несколько... – я даже не успела понять, кто из них, трое или пятеро, – включили в моём восприятии сцены бала в невероятном замке с потолками – готическими арками метрах в двадцати от пола, с колоннами, увитыми тонкой ковкой золотых, бронзовых и багряных металлических цветов и стеблей совершенно необычных форм. Причудливые растения устремлялись вверх, а с потолков на танцующих в великолепных нарядах гостей смотрели высеченные из камня морды ужасающих чудовищ, драконов и лица красавиц. Каждая каменная лапа и рука, выступающая из барельефов и потолка держала свисающую вниз будто живую каплю света и, несмотря на отсутствие канделябров, свечей и электричества, зал был ярко освещён. Вместе с воспоминаниями попугайчиков ко мне пришли их эмоции: восторг от нового бального сезона, сладковатый, даже приторный ажиотаж от слухов. И они шепотками, доверительным тоном стали доноситься до меня со всех сторон.

«Вон та лучезарная дама, выглядящая как истинная леди, говорят, отравила мужа. Но тшш, она дружна с королевой».

«А эта, – да-да, вы прекрасны, как никогда, сир Ализандра, – фух, прошла, уродина! Знаете, что она самом деле вся покрыта прыщами? Просто пользуется запрещённой магической маской».

«Ой, а вы в курсе, кто торгует этими масками? Вон тот миловидный юноша, отпрыск приличной семьи с древними корнями. Он же вылетел с позором из Высшей Школы Магии! Тоже за незаконные делишки...»

«Да простят меня духи, но вы слышали? – шелестел мужской голос. – Королева против бастарда и хочет сгноить его!»

«Да что вы?! Но убить-то его нельзя! Да и зачем? Кроме того, бастард и так сослан за характер и вредность на крайние земли! – послышался такой же шелестящий, будто на ухо, ответ.

«Не говори это, Сёрджин! Если кто узнает, проживёшь недолго...»

Я моргнула, ветер дунул снова, образы молодых щёголей в атласных сюртуках рассыпались и исчезли. Остались лишь попугайчики. Видимо, все они прожили недолго.

Я снова почесала макушку. А занятное выходит дело: среди питомцев доктора Баулу есть и настоящие перерождённые и просто массовка. К примеру, мне было сказано, что все попугайчики из элиты при дворе. Почему же не все здесь настоящие? Не переродились? Остальных не смогли найти или не искали?

В любом случае выходит, что доля мошенничества тут есть!

Закончив свою миссию, попугайчики перелетели с меня на ветви вокруг. И я пересчитала их одного за другим. Вышло больше дюжины. Кстати, все молоденькие. И если все они участвовали в том опасном слухе про королевского бастарда и мачеху, значит, год-два назад кто-то массово убрал целую группу, неугодную своим поведением. Вряд ли тринадцать пустоголовых щёголей дружно спрыгнули с обрыва в пропасть...

Холодок пробежал по моей коже, а от любопытства волоски на руках вздыбились и забурлила кровь. Мне было мало информации! Я хочу знать больше!

Я протянула ладонь к попугайчикам, вновь прыгающим, чирикающим и бездумно чистящим пёрышки. Лишь один слетел мне на руку. Щекотно потоптался, поклевал, будто выискивая зёрнышки, потёрся, но ничего нового я не увидела. Тогда я сжала пальцы в кулак, чтобы лучше почувствовать птичку.

– Прости, малыш, – шепнула я в чёрные глазки-бусинки и раскрывшийся от страха клюв.

Попугайчик сдавленно крякнул. Я погладила головку пальцем другой руки и спрятала попугая в обеих ладонях, закрыв глаза и молясь, чтобы это был не потомок ворон и своего чудного глупого племени.

Вместе с трепетом маленького тельца я опять почувствовала импульс и увидела картинки из прошлой жизни. Повезло! Вечеринки, балы, будуарные посиделки, глупенькие девицы в шелках и батисте, готовые к любви. Маскарады, прогулки на огромных птицах и на медведях; полёты в аппаратах, отдалённо напоминающих НЛО, украшенных при этом, как кареты семнадцатого века. Развлечения в магическом театре, отчасти напомнившем мне варьете, Цирк дю Солей и «Минуту славы». Пошлые шутки, смешки, пиры – праздная, никчёмная жизнь. Мелькали лица, сцены, ситуации, как на ускоренной киноленте. Я останавливала порой картины и вглядывалась, если моё внимание чем-то было привлечено. Сориентироваться сразу было сложно, сердце от волнения выскакивало.