Дракон с королевским клеймом

Странное чувство появилось у Вельмины: чувство приближающейся беды. Совершенно необъяснимое, оно словно повисло в воздухе, напитанном духами, по́том, вином и шумом. Время как будто замедлилось. Вельмина непроизвольно дернулась вперед, чтобы успеть на помощь принцессе, – но ее тут же подхватила толпа, понесла вбок. Задыхаясь и работая локтями, Вельмина кое-как продралась на свободную середину зала, глянула в сторону короля и обомлела. Когда они только успели?

За те минуты, которые она потратила на борьбу с людской рекой, Женевьева и Ардиан успели добраться до королевского трона, и теперь было видно, что они вдвоем стоят перед королем и Ардиан, отчаянно жестикулируя, что-то говорит. Вельмина заторопилась вперед, к Женевьеве. Почему-то казалось очень важным быть рядом с фарфоровой принцессой, которая, судя по всему, собиралась наломать дров.

И к тому моменту, как Вельмина вынырнула совсем близко к трону, Ардиан что-то крикнул и, резко развернувшись, пошел прочь, даже не думая кланяться.

Женевьева замерла перед отцом, стиснув на груди руки, и когда Вельмина все же подобралась к ней сбоку, стало ясно, что принцесса красная как вареный рак и что тонкие красные чешуйки отваливаются от ее щек и сыплются на ворот платья.

– Почему?! – сдавленно выкрикнула она. – Почему всегда нет? Что он тебе сделал?! О, так и скажи, что ты просто ненавидишь все, что способно любить, все, что живо! Ненавижу тебя!

Король не шевельнулся. В отличие от Женевьевы, не покраснел, не побледнел. Вельмине даже казалось, что он уже не человек – а так, каменная статуя, на голову которой кто-то в шутку водрузил золотой венец.

– Изволь идти к себе, – громко сказал он, нахмурившись. – Мне нечего добавить. Все сказано уже давно. Я не могу и не хочу – слышишь? – не хочу удовлетворять просьбу мага.

Женевьева побледнела так стремительно, что, казалось, вот-вот упадет в обморок.

Ее руки безжизненно повисли вдоль тела, и принцесса растерянно огляделась. Посмотрела на Вельмину совершенно пустыми глазами. Ее губы задрожали, в глазах стояли слезы. Лицо совершенно растрескалось и еще больше стало напоминать лицо разбитой фарфоровой куколки.

– А, это вы, – медленно произнесла она, – что ж… Извольте сопроводить меня в мои покои.

Вельмина торопливо сделала книксен. Предчувствие дурного усилилось, но пока что… она не совсем понимала, где опасность. Возможно, не стоит им вдвоем с принцессой уходить с бала? Но ослушаться короля тоже невозможно. Итан будет беспокоиться…

– Идемте, ваше высочество, – сказала она, пытаясь перекричать надсадное подвывание фаготов и лязг тарелок.

Женевьева шла первой к выходу. Вельмина торопливо поклонилась королю, поймала его недовольный взгляд и поспешила следом.

Не выкинула бы принцесса чего-нибудь… этакого, о чем все потом пожалеют.

Стоило им выйти в полупустой коридор, Женевьева буквально взорвалась магией. В пол ударили молнии – хорошо, что он был каменным. Откуда-то материализовалась большая жаба и, тяжело прыгая, попыталась спрятаться в темный угол.

– Ненавижу его, – зло процедила Женевьева.

Искры с ее пальцев сверкнули, вонзились в жабу, мгновенно обращая бедную в кучку пепла. Вельмину передернуло. И Женевьева внезапно преобразилась в ее глазах: она больше не была красивой и жалкой. Теперь… Эта никчемная, ни в чем не виноватая жаба, убитая просто так, – она как будто отодвинула чуть-чуть ту ширму благопристойности и наносной доброты, за которой пряталась истинная Женевьева. Принцесса была жалкой – и недоброй, вот какой она была на самом деле. Жаль, что не сразу получилось все это рассмотреть.

– Он ваш отец, он печется о вас, – напомнила Вельмина.

Получилось очень сухо и холодно, и Женевьева как будто поняла, что только что произошло. Горько улыбнулась, торопливо пытаясь прикрыться образом страдающей несчастной девушки.

– Ардиан попросил моей руки у короля, – как будто оправдываясь, сказала Женевьева, – но отец ему снова отказал.

– Я понимаю, – кивнула Вельмина. – Идемте, ваше высочество.

Несколько минут шли молча, торопливо минуя беззаботно болтающих придворных. Наконец Женевьева не выдержала, схватила Вельмину за руку.

– Вы… вы из-за жабы так огорчились?

– Меня огорчает все, что происходит с вами, ваше высочество, – сдержанно ответила Вельмина.

А сама подумала – вот оно, почему фрейлины от нее разбегаются. То, чему не придают значения девочки – одногодки принцессы, – в глазах женщины постарше может выглядеть просто отвратительно. С возрастом начинаешь ценить и чужую жизнь, пусть даже жизнь простой жабы.

– Я его люблю, – мрачно сказала Женевьева. – Ну хотя бы вы должны понимать, каково это. Мечтать быть с тем, кого любишь, – и не иметь такой возможности только из-за того, что отец начитался глупых книжек.

– Возможно…

– Что – возможно?! – Голос принцессы внезапно сорвался на вульгарный визг. – Я же вам сказала, дура вы этакая, что нашла еще одну книгу! Ту, которую от меня специально прятали! И там… там все сказано о том, что ничего плохого нет в браке двух магов, понятно?