Дракон с королевским клеймом

И потому – следи лучше. Произойти может все что угодно, а его величество слишком надеется на магическую защиту, сотворенную Ардианом. Нет, его величество не дурак, он понимает, что маг может стать опасен, если раз за разом отказывать ему в просимом. Но при этом его величество так хорошо оплачивает услуги мага, что, возможно, такие деньги могут пересилить даже самые сильные чувства. Этого толком не знает никто, что перевесит. И именно поэтому есть при дворе такой человек, как советник де Вер, а теперь еще и такой человек, как Итан. На всякий случай, чтобы, если маг учудит что-нибудь этакое, всегда можно было предупредить назревающую катастрофу.

Поэтому, стоило его величеству направиться к выходу, Итан поставил полупустой бокал, который продержал в руках почти весь вечер, и беззаботной походкой направился следом, придерживаясь на расстоянии, достаточном, чтобы не вызвать подозрений у следующих за королем охранников.

Он полагал, что, направляясь в свое крыло, его величество охрану отпустит, а потом, уже в одиночестве, тихо пойдет к той самой двери, о которой говорила Вельмина и которую сам Итан тоже видел – но никогда не открывал.

Каждый вечер король ходил туда, каждый вечер оставался ненадолго в комнате. Зачем? Никто не знал. И если бы дело было только в ключе – всегда можно изготовить копию. Но тут в дело вмешался придворный маг, и просто ключ оказывался бессильным.

Именно поэтому Итан внимательно наблюдал, изображая алчного и недалекого простака, соблазнившего родственницу де Вера. Он бы с удовольствием ее соблазнил по-настоящему, но не торопился, тем слаще будет победа. А пока… Болтался во дворце, делая вид, что помогает де Веру, говорил глупости, склочничал с придворными. При помощи артефакта, переданного ему де Вером, проверял безопасность магической защиты Ардиана. Ждал момента, когда будет нужен по-настоящему.

Вжавшись в стенную нишу, Итан дождался, пока охрана уберется восвояси. Они прошагали мимо, переговариваясь, и у входа в королевское крыло воцарилась тишина. Гомон и музыка почти не просачивались сюда, вязли в толще стен. Светильники были приглушены, их неровный желтый свет сочился сквозь фигурные отверстия фонарей, вырисовывая на каменном полу фигуры невиданных цветов и животных, и прекрасные, и уродливые. Итан подождал еще немного, вслушиваясь в зыбкую, постоянно ломаемую далеким гомоном тишину, а затем вышел из укрытия и подошел к дверям.

Взялся за бронзовую ручку. Овальное оконце, как будто вплавленное в дерево, оставалось светлым – и это было правильно, потому что магическая защита не должна задерживать тех, кто не замыслил дурного против короля. Итан плавно повернул ручку вниз, приоткрыл дверь. Снова полумрак и тишина. Он оглянулся, убедился, что никого нет по ту сторону коридора, и беззвучно скользнул на территорию королевских покоев.

Он не раз бывал здесь вместе с де Вером. Он превосходно знал, где расположена та самая комната, – опасался лишь, что король мог сразу направиться туда. Итан ускорил шаг. Перед глазами так и крутилась та некрасивая сцена, когда фарфоровая принцесса кричала на короля. Недостаток воспитания. Принцесса никогда, ни при каких условиях не должна повышать голос на отца – не говоря уж о тех ситуациях, когда присутствуют придворные. Она, конечно, несчастна, со своей растрескавшейся кожей, но в таких вещах и это не оправдание.

Итан двигался бесшумно. Ему все еще везло: шагах в двадцати впереди, из-за поворота, появился король, который – как и следовало предположить – направлялся в секретную комнату.

Глядя, как тяжело опустились его широкие плечи, Итан невольно подумал, что наверняка этот король не в восторге ни от своего монаршего долга перед королевством, ни от того, что дочка втрескалась по уши в мага, ни от того, что не мог позволить себе этому магу ее отдать. Возможно, если бы не слова предков о том, что ничего хорошего от брака двух магов не выйдет, то уже отбыла бы принцесса в дом к чародею. А так, выходит, родитель заботится, а никто этого все равно не ценит.

Король подошел к знакомой Итану двери, снял с шеи ключ на цепочке. Итан замер, стоя в тени. Затаил дыхание. Соблазн выскочить из укрытия, преодолеть разделявшее их расстояние и заглянуть в комнату был велик, но, но…

«Вряд ли там что-то важное, – сказал как-то советник, – скорее всего, что-то памятное, дорогое именно ему».

«Так зачем это прятать?»

«Кто знает? Возможно, его величество просто не хочет, чтобы ему в душу заглядывали чужие».

Итан согласился тогда, что король имеет право не показывать всему двору, что там у него на сердце. Итан прекрасно понимал такое желание, потому что сам не хотел, чтобы когда-нибудь наружу вылезли те милые вещи, которыми приходилось заниматься у Лессии.