Дракон с королевским клеймом

– Речь сейчас не о предсказаниях. Речь о короле-драконе. – На губах Итана появилась горькая усмешка. – Как только Лессия заполучила в свои цепкие руки пятилетнего мальчика, она принялась наслаждаться победой. Хотя непонятно, какой победой? К чему были все эти наказания, унижения? Такое чувство, что она хотела унизить не меня, кого-то другого. Возможно, кого-то из моих родителей? Я этого не знаю, но попробую выяснить – исключительно чтоб дополнить картину собственной потерянной жизни. И первым делом Лессия поставила на мне печать… Да, черную печать с гербом, ты ее видела. А еще она сделала серебряную куколку. Это примерно как перстень на твоем пальце, чтобы управлять рабом. Но куколка была куда как более сильным артефактом. А потом… – Внезапно он запнулся, и Вельмина увидела, что взгляд сделался остановившимся, стеклянным. – Потом она стала изобретать дракона.

– Королева была алхимиком, – хрипло шепнула Вельмина.

– Да. Она живо интересовалась способами трансмутации живого, – подтвердил Итан. – Можешь себе представить, сколько ей пришлось провести экспериментов, прежде чем из человеческого тела получился настоящий дракон?

– Я бы до такого не додумалась.

– И слава богам. – Он улыбнулся и как-то особенно пронзительно глянул. – Потому что, чтобы это провернуть, надо быть тварью, далекой от всего человеческого. Ну так вот. Получив дракона – а мне к тому времени как раз исполнилось пятнадцать лет, – королева захотела получить и короля. Во всех смыслах получить, понимаешь?

Вельмина смешалась и поняла, что краснеет.

– И мне поначалу даже нравилось. – Итан говорил равнодушно. Вельмина сообразила, что для него все это – давно прожитое, покрытое пеплом. – Да, мне нравилось то, что она позволяла делать. Лессия всегда была раскованной в постели, а в глазах пятнадцатилетнего мальчишки – и подавно. Но, сдается мне, некоторым женщинам просто нельзя давать в руки власть, потому что это их портит, а иных так и вообще сводит с ума. Я становился старше, Лессия начала стареть. И ее пристрастия… скажем так, стали выходить за рамки того, что считается нормой между мужчиной и женщиной.

Вельмина вздохнула. Она понимала, что Итан сейчас щадит ее, не раскрывая подробностей, но в то же время слушать подобное было неприятно, резало, саднило где-то под ребрами. Он… был мужем королевы. И они занимались любовью, не раз и не два. Да, отчего-то и думать об этом стало неприятно.

– Тогда же Лессия придумала новую забаву. Она заставляла меня убивать приговоренных к казни, и все это выставлялось напоказ – чтоб другим было неповадно. А я… понимаешь, когда из меня сделали дракона, я стал гораздо сильнее. Мог голыми руками разломать грудную клетку, и…

– Не надо, прошу, – выдохнула Вельмина.

Воображение живо нарисовало ей то, что происходило потом, и перед глазами помутилось.

– Хорошо, не буду, – согласился Итан, – я вижу, что тебе неприятно. Но кое-что все-таки добавлю. Когда она узнала, что Аривьен перешел в наступление, то приказала мне превратиться в дракона. При помощи той самой злосчастной вытяжки из мартовской травки. А мне хотелось только одного: сдохнуть свободным. И поэтому, когда Лессия направила меня к дирижаблям, я радовался. Я впервые чувствовал себя счастливым, потому что смотрел в лицо смерти – и это же было для меня освобождением.

Он умолк, покосился на Вельмину.

– Вот она, история короля-дракона, – сказал негромко. – Нравится?

– Нет, – честно ответила Вельмина. – Но неужели ты ничего не мог сделать с тем подчиняющим артефактом?

Итан пожал плечами.

– Она всегда носила серебряную куколку на шее. И моя воля всегда была… несвободна. А еще, знаешь, когда я в первый раз убил человека, я чуть не захлебнулся собственной рвотой. А Лессия смеялась. А потом…

– Потом?

– Потом я привык. – Итан рубанул ладонью по воздуху. – Рано или поздно человек ко всему привыкает. Повар привыкает рубить курицу к обеду. Крестьянин привыкает резать свиней. И с людьми, оказывается, то же самое. Но смертная казнь не была самым дурным из того, что придумывала Лессия.

– Я не хочу об этом знать, – попросила Вельмина.

– Я не настаиваю, – криво усмехнулся Итан. – Я даже не пытаюсь оправдываться. Я пытаюсь сказать, что, только когда Лессия сгорела, а куколка расплавилась, я впервые за много лет стал свободным. Я понимал, что уже не жилец, из-за привязки к куколке, но все получилось так, как получилось.

Еще одна пауза.

– Я благодарен тебе за все, что ты для меня сделала. И я… жалею, что не придушил наместника.

Воцарилось молчание.

Мимо пронеслась еще одна повозка, а потом Вельмина увидела, что далеко впереди горсткой белых камней уже виднеется город.

– Зачем ты взял меня с собой? – спросила она.

Итан остановился, повернулся к ней и очень внимательно, задумчиво посмотрел. Потом поднял руку и отвел назад локон, упавший ей на лоб.

– Потому что я надеюсь, что со мной у тебя будет выбор, – сказал он. – Если бы ты осталась, то выбор, наверное, тоже бы остался, но стал весьма скудным: либо отправиться в тюрьму, либо стать любовницей наместника, либо покончить с собой.